Аурелия Хогарт - Чужое счастье
— Угощайся, — сказал Лекс, бросив взгляд на Эмери. — Стесняться некого.
В самом деле! — хмуро подумала та. Кого мне здесь стесняться, двух вселившихся в мое жилище наглецов? Кстати, картошку свою они посыпают моим укропом!
Последняя мысль почему-то развеселила ее. Возможно, это было всего лишь проявлением нервного напряжения, но настроение Эмери немного улучшилось. И она тоже принялась за еду.
Поначалу в столовой царила тишина, нарушаемая лишь доносящимися со двора звуками — шелестом листвы, в которой резвился ветерок, чириканьем воробьев и резкими криками носящихся в небе стрижей. Все это разнообразие проникало в столовую сквозь затянутые целлофаном окна.
Кстати, им же, только менее плотным, был частично накрыт длинный обеденный стол, который принадлежал замку и прибыл из Шотландии. В одном из комодов той же эпохи, что и остальная мебель, Эмери обнаружила скатерть для этого стола. Но изготовленная древними мастерицами и расшитая вручную ткань вполне годилась для музея, поэтому, недолго думая, Эмери просто накрыла край стола большим куском полиэтиленовой пленки.
Под воздействием идущих снаружи шумов природного происхождения она постепенно пришла в относительно умиротворенное состояние, тем более что по сторонам не смотрела, постаравшись сосредоточиться на еде. Однако период покоя длился недолго. Не успев проглотить и нескольких кусков, Эмери вдруг едва не подскочила на стуле от нового неожиданного звука — трели сотового телефона. Впрочем, в следующее мгновение она сообразила, что это вновь звонит из Огасты главный менеджер банка «Нэшнл траст», принадлежащего Лексу.
Так и оказалось. Пока Лекс обсуждал по телефону текущие дела своего предприятия, Айки с непонятным недовольством посматривал на него. Значение этих взглядов прояснилось, когда разговор завершился. Тогда Айки сказал с едва уловимым оттенком презрения, направленным, разумеется, не на своего обожаемого старшего брата:
— И все-таки я не понимаю, зачем надо было бросать дела и болтаться здесь столько времени?!
Лекс неторопливо положил в рот ломтик отбивной, прожевал и лишь потом лениво произнес:
— Послушай, сколько можно? Мы уже обсуждали этот вопрос, и я дал тебе исчерпывающий ответ.
— Да, конечно. — Айки смутился, но было заметно, что ему хочется сказать еще что-то, и в конце концов он обронил: — Я знаю, ты находишься тут из-за того, что… Эмери повредила ногу и не может сама позаботиться о себе.
Небольшая заминка в середине фразы свидетельствовала о его нежелании называть Эмери по имени, потому что мысленно он именовал ее «эта…» с добавлением бранного эпитета. Разумеется, Эмери поняла в чем дело и усмехнулась про себя.
Лекс окинул Айки снисходительным взглядом.
— Рад, что ты наконец уяснил для себя причину моего здешнего пребывания. В таком случае почему вновь спрашиваешь об одном и том же?
— Потому что не вижу для тебя причин находиться здесь лично, — с некоторым раздражением ответил Айки.
Лекс невозмутимо поднял бровь.
— Вот как? Может, выразишься яснее?
— Пожалуйста! Вместо того чтобы заставлять тебя, забросив дела, торчать в этом захолустье, Эмери вполне могла бы нанять себе сиделку, или помощницу, или приходящую горничную — словом, какую-нибудь женщину, которая бы оказывала ей помощь.
— Я никого не заставляю здесь торчать! — мгновенно взвилась Эмери.
Лекс кивнул.
— Это правда. Я нахожусь в замке по собственному желанию. И даже без приглашения, как тут многократно уточнялось. — Он скользнул насмешливым взглядом по пылающей от возмущения Эмери, потом перевел его на Айки. — Твое замечание было бы верно при одном условии: если бы Эмери обладала достаточным количеством финансовых средств. Сам понимаешь, помощнице нужно платить.
Айки недоверчиво покосился на Эмери.
— Хочешь сказать, что у нее нет денег на прислугу?
— С трудом верится, правда? — саркастически обронила та.
— Честно говоря, да, — нехотя отозвался Айки.
— Между тем это чистая правда, у меня нет даже таких денег. Твой несравненный Лекс разорил меня дотла.
Повисла пауза, во время которой Лекс продолжал как ни в чем не бывало уплетать то, что еще оставалось на его тарелке. Айки же погрузился в раздумье. Наконец он поднял голову и взглянул на Эмери.
— Ну и правильно. Это тебе за Селию.
Лекс со звоном отложил вилку и нож и в упор взглянул на брата.
— Ты поел?
— Да.
— Тогда… может, прекратим обсуждать эту тему? Я нахожусь здесь, потому что считаю это целесообразным. Кроме того, у меня в отношении Эмери есть планы, в которые я не обязан тебя посвящать. Понятно?
Айки заерзал на стуле.
— Да, конечно. Лекс, я… — Он оборвал начатую фразу и взамен спросил: — А где ты взял белье для постели, на которой спишь?
В эту минуту мысли Лекса были заняты другим, поэтому он не сразу вник в суть вопроса.
— Что?
— Ну… это Эмери дала тебе постельные принадлежности?
— А… нет. О белье я позаботился сам.
С губ Эмери слетел злорадный смешок.
— Дорогой мой, ты не найдешь здесь ни единой простыни! Постарайся наконец понять: это нежилой дом.
Айки бросил на нее хмурый взгляд.
— Тем не менее и ты, и Лекс спите не на голых матрасах.
— Я купил простыни в деревенском супермаркете, — пояснил Лекс. — И подушку, кстати, тоже.
— А я привезла белье с собой, — сказала Эмери. Затем добавила, сверля Лекса взглядом: — Один комплект, и то не новый, мне позволили взять судебные исполнители, которые выселяли меня из моих апартаментов.
Тот сделал вид, будто ничего не замечает.
— В таком случае, — сказал Айки, — я тоже позабочусь о себе сам. — Он взглянул на большие наручные часы, которые, судя по их сложному виду, кроме показа времени выполняли и много других функций. — Прямо сейчас и отправлюсь за всем необходимым.
Хромая после ужина в сад — потому что вечное сидение в своей комнате ей порядком надоело, — Эмери услышала уже знакомый рев мотоциклетного двигателя. Значит, Айки действительно укатил за постельными принадлежностями.
С губ Эмери слетел вздох. Надежд на то, что парень уедет домой, не осталось. И что ему взбрело в голову задержаться здесь?
Не для того ли, чтобы досаждать мне? — подумала Эмери. Или он просто ревнует ко мне Лекса? Она вновь вздохнула. Скорее всего, верны оба предположения. И еще… Селия до сих пор является предметом тайной влюбленности Айки. Как он там сказал? «Это тебе за Селию»? Видно, мстительность в семье Сеймуров присуща не одному только Лексу.
Добредя до простой деревянной скамейки, Эмери с облегчением опустилась на нее. И пока оглядывала окружающие плодовые деревья, перед ее внутренним взором будто наяву предстал образ младшей сводной сестры.
