Моника Айронс - Мечта каждой женщины
– Ну и хорошо! У тебя прелестные формы, и грех их не подчеркнуть, – улыбнулась ее собеседница.
– Какие там формы! – махнула рукой Палома. – Хотя…
Из зеркала на нее смотрела красотка в атласном платье, эффектно облегающем соблазнительные округлости бедер и груди.
– Боже мой! А я-то всегда считала себя совершенно плоской! – ахнула Палома.
Донья Долорес укоризненно покачала головой.
– Ты женщина! Вместо того чтобы рассматривать, что скрывается под потемневшим от времени лаком на старых полотнах, тебе следовало бы покупать себе приличную одежду. Тогда бы ты знала себе цену, моя дорогая!
– Это так, но…
– Какие могут быть «но»! У тебя очень красивая грудь – так не прячь ее!
– Я и не прячу, – возразила Палома. – Наоборот! Между прочим, это платье такое тесное, что я решила не надевать под него белья.
– Ты великолепна, дорогая!.. Антонио, мальчик мой, наконец-то! – неожиданно воскликнула донья Долорес.
Палома вздрогнула и обернулась. В дверях стоял Антонио и, судя по всему, давно и с удовольствием наблюдал за ними. Он улыбнулся, обнял мать, затем поцеловал Палому в щеку. Она с наслаждением вдохнула запах его лосьона – пряный, чуть острый. Настоящий мужской аромат.
Правда, больше всего Палому сейчас занимал вопрос, слышал ли Антонио ее слова насчет нижнего белья. Ей казалось, что он все время пристально смотрит на нее, и под этим взглядом ей было ужасно неуютно. Но Антонио и не думал глядеть в ее сторону. Донья Долорес сама обратила на нее внимание сына.
– По-моему, Палома сегодня выглядит гораздо лучше, чем раньше.
– Безусловно. Она очаровательна, вот только волосы нужно зачесать кверху.
– Полностью с тобой согласна. Дорогая, почему бы тебе сегодня не сделать ту чудесную прическу?
– Нет! Не хочу! – отрезала Палома.
Она и сама не понимала, почему так ответила. Конечно, распушенные волосы прикрывали грудь, столь беззащитную под этим откровенным платьем. Но истинная причина крылась не в этом. А в чем – Палома не знала. Ей нестерпимо захотелось переодеться. Она уже шагнула к двери, как вдруг руки Антонио легли ей на плечи и нежно, но властно повернули к себе. Затем она ощутила, как его пальцы блуждают по ее шее, то поднимаясь, то спускаясь, по пути захватывая то один, то другой черный завиток.
– Почему ты прячешь лицо? – вкрадчиво спросил Антонио, пытаясь заглянуть ей в глаза.
– Дело наверное не в этом, – возразила Палома.
– А мне кажется, именно в этом. – Он внимательно посмотрел на нее и продолжил тем же вкрадчивым тоном: – И еще я думаю, что в этом повинен твой отец.
– Я не понимаю, о чем… – Слова замерли у нее на губах. Кажется, она поняла больше, чем хотела.
– Ему не нравилось твое лицо, и поэтому ты поверила, что оно не может понравиться ни одному мужчине, ведь так?
Девушка молчала. И Антонио коротко заключил:
– Ты ошибалась.
Палома застыла, пораженная неожиданным открытием. Та, давнишняя рана, оказывается, не затянулась и по сей день. А она-то думала, что справилась со своими детскими страхами. Однако как странно, что этот холодный, рассудочный человек один во всем мире сумел разгадать, что творится в ее сердце.
Их глаза встретились, и Паломе показалось, будто она увидела в их темной глубине какое-то особое, тайное выражение. Но что бы это ни было, оно было мимолетным и через секунду исчезло.
– Собери волосы, – жестко сказал Антонио. – Распущенные совершенно не идут к этому платью.
Эта простая причина вернула Палому с небес на землю. Она поспешила к себе в комнату, позвала девушку, которая на время была отдана ей в горничные, и вместе они смогли добиться почти такой же прически, как в салоне у Талли.
Когда Палома вернулась в гостиную, Антонио протянул ей бокал вина. О волосах он не сказал больше ни слова, но улыбнулся и одобрительно кивнул, увидев ее гладкий и чистый лоб. Тем временем донья Долорес, которая, увидев сына, потеряла голову от радости, вдруг вспомнила, что обижена на него. Нахмурившись, она язвительно произнесла:
– Как нам благодарить тебя за то, что ты наконец соизволил вспомнить о нашем бренном существовании? Смеем ли мы надеяться, что ты уделишь нам хотя бы несколько минут своего драгоценного времени?
– Мама, не сердись, – сказал Антонио примирительно. – Я готов искупить свою вину перед нашей очаровательной гостьей. Палома, я приглашаю тебя поужинать.
4
Ночной клуб располагался в нескольких кварталах от апартаментов Антонио. Само заведение было затеряно в глубинах огромного старого здания, ничем не примечательного на вид. Однако едва они переступили порог клуба, Палома ощутила особую атмосферу, которой было пропитано все вокруг. В воздухе витала Тайна, и, пожалуй, далее самый недалекий человек понял бы, что здесь собираются лишь избранные.
Палома прикинула, скольких женщин приглашал сюда ее спутник до этого и сколько раз молчаливый швейцар открывал перед ними дверь. Антонио провел свою спутницу в глубь зала и усадил за симпатичный деревянный столик. Ему достаточно было бросить выразительный взгляд на проходившего мимо официанта, и тот моментально приблизился к ним, позабыв о других посетителях.
Как и в тот раз, в Лос-Анджелесе, Антонио вел себя безупречно. Он ухаживал за ней столь внимательно и ненавязчиво, что Палома совершенно расслабилась, и даже позволила себе не думать о стесняющем фигуру атласном платье.
– Прошу прощения за столь долгое отсутствие. – Антонио склонил голову. – Мама, кажется, сердится на меня. Ты тоже?
– Нисколько, – ответила она не совсем искренне. – За время твоего отсутствия в Мадриде наверняка накопилась масса дел. Хотя, думаю, у тебя должен быть заместитель или кто-то вроде того.
Он кивнул.
– Безусловно, у меня есть надежный помощник. Но, знаешь, мне больше по душе самому держать руку на пульсе, если ты понимаешь, о чем я. Вот моя мама, боюсь, никогда не сможет меня понять. Она уверена, что я нанес тебе смертельную обиду, и ты только и думаешь, как бы улизнуть назад в Штаты.
– Вовсе нет. Мы с твоей матерью прекрасно поладили, и мне скучать не приходилось.
– Да, мама в восторге от тебя. Кстати, кажется, вчера я видел тебя у ворот Ретиро?
– О нет, ты ошибся. Вчера я весь день бродила по магазинам. Кстати, я нашла прелестную антикварную лавочку недалеко отсюда. Знаешь, там все такое замечательное. Я долго не могла решить, что же выбрать…
И она подробнейшим образом описала Антонио свои сомнения.
Он внимательно выслушал ее, и улыбка сползла с его лица.
– Что, черт возьми, ты купила?
Палома подробно и не без гордости перечислила свои приобретения.
