Кейт Харди - Требуй невозможного
— Очень смешно.
Но в его глазах проскользнула улыбка. Теплая, сексуальная, устоять перед такой просто невозможно. Аллегра рада была, что сидит, ведь ноги у нее тут же стали ватными.
— Клюква, — сказала она. — Пахнет клюквой. Запах фруктовый, но суховатый.
— Попробуй.
Его глубокий голос оттенял легчайший акцент, и то, как Ксавьер сказал это, заставило ее заглянуть прямо ему в рот. Зря она это сделала, потому что рот у него был очень красивый, с ровными белыми зубами и полной нижней губой. Она прекрасно помнила его вкус, как легко было бы провести языком по его губам, а потом слегка покусывать их до тех пор, пока…
— Подержи вино во рту немного, поперекатывай его на языке, — сказал Ксавьер. — Чувствуешь свои вкусовые рецепторы? У корня языка — горечь. Сбоку — кислинку. В центре — соленое. А впереди — сладость. Десны реагируют на танин в вине. От этого на них появляется ощущение сухости.
У нее сейчас как раз пересохло во рту — и она могла только надеяться, что Ксавьер подумает, что она собирается пробовать вино, а не его.
— Думай о теле, — сказал он.
О теле вина. Не о его теле. Не о том, как он раздался в плечах, и не о том, какой же окажется на ощупь его кожа под ее прикосновениями.
— Тело вина — это его тяжесть на твоем языке, — добавил Ксавьер.
Наверное, он старался помочь, но Аллегре от этого становилось только хуже. Его слова навеяли ей воспоминания о том, как он ее целовал, одновременно щедро и требовательно. Его язык дразнил ее язык, а губы убеждали ее ответить на поцелуй.
И она невольно проглотила вино.
Черт. Вот молодец, выставила себя полной идиоткой.
— Извини.
— Ничего. Просто думай о вине и о том, как долго звучит его вкус — это послевкусие. Чем дольше держится послевкусие, тем лучше вино. Тебе хочется попробовать еще или оно слишком горькое, слишком кислое, тебе такой вкус у вина не нравится?
— Я чувствую ягодный привкус, — сказала она. — Клюква, малина. Может, персики, а может, мне так только кажется из-за цвета.
— А послевкусие?
Блефовать было бессмысленно, поэтому она ответила честно.
— Не знаю точно, — сказала она. — Я на это раньше никогда внимания не обращала. Можно я буду считать это послевкусие отправной точкой и скажу тебе, что думаю, когда попробую следующее?
Он посмотрел на нее с явным одобрением:
— Это хорошо — ты мыслишь логически. Запиши свои мысли и предположения, потом попробуем следующее — а потом сравним твои предположения с тем, что написано на этикетке. — Он вытащил из-под стола еще одну бутылку, встал, достал из ящика штопор и легко открыл вино. — У этого несколько необычный вкус, потому что оно сделано из одного только вайогнира. Хотя я подумывал о том, чтобы смешать его немного с ролле. И в этот урожай я собираюсь поэкспериментировать с купажами.
Она прикусила губу.
— Извини, ты, наверное, подумаешь, что я безнадежна, но я никогда не слышала ни о вайогнире, ни о ролле.
— Вайогнир какое-то время пребывал в забвении, но сейчас он снова входит в моду, — сказал Ксавьер. — Это один из самых старых сортов винограда. Его выращивают в Провансе еще со времен римлян, может, и дольше. Ролле — еще один из старинных сортов. Я выращиваю его в тихом уголке виноградника в качестве эксперимента. — Он налил ей дегустационную порцию. — Скажи, что ты видишь.
— Оно совсем светлого золотистого оттенка. По краям бокала почти зеленоватое. — Она покачала бокал, чтобы вино заколыхалось, потом принюхалась. — Горелым не пахнет. — Она еще раз принюхалась. — Ты подумаешь, что я сошла с ума, но мне кажется, что пахнет цветами. Точнее, жимолостью.
— По-моему, — сказал он, — у тебя талант. Что еще?
— Груши, кажется… — Она набрала вино в рот, покатала на языке, потом выплюнула. — На вкус дыня с персиком, оно мне язык щекочет. Вино определенно сухое — и послевкусие длиннее, чем у розового, хотя, наверное, я бы предпочла выпить розового летом в саду после обеда.
* * *Либо она раньше прикидывалась дурочкой, либо она быстро учится. Судя по воспоминаниям о ней Ксавьера, скорее последнее. И ему правда нужно перестать думать о том лете. Перестать смотреть на ее рот и мечтать о том, какие ощущения он испытает, если сейчас ее поцелует.
Он сам не знал, что на него нашло, зачем он открыл бутылку «Clos Quatre». Его изобретение. Опомнился он, уже когда наливал его в бокал.
Она посмотрела ему в глаза. Увидела вызов в его взгляде. Ответила на него.
А потом взяла бокал и внимательно на него посмотрела.
— Похоже на рубин. — Она принюхалась. Потом еще раз. — Ягоды. Но не малина, а более темные. Возможно, ежевика. И еще что-то, не могу понять что. Какие-то травы?
— Это гаррига. Аромат подлеска на известняке, — пояснил он.
А потом она отпила немного.
Он не мог удержаться и посмотрел на ее рот. Идеальной формы розовый бутон. Она слегка облизнулась перед тем, как попробовать вино, и отражение солнечных лучей блеснуло на ее влажных губах.
Интересно, она знает, насколько соблазнительно выглядит?
Сегодня одежда Аллегры была куда более практичной. На ней были удобные туфли без каблука, светлые мягкие джинсы и футболка с коротким рукавом. Она была девчонкой, живущей по соседству, и оделась соответственно. И все же выглядела она не совсем как девчонка-соседка. Что-то в ней заставляло его сердце биться чаще.
— Ежевика, — сказала она.
— Хм-м? — Он не следил за разговором. Совершенно.
— Вкус ежевики, — повторила Аллегра.
И ее губы были разомкнуты. Такие сладкие, мягкие и манящие. На нижней чуть поблескивало вино. Так же, как тогда, когда ей было восемнадцать и они взяли с собой бутылку вина к озеру.
Он больше не мог сдерживаться. Он просто наклонил голову и поцеловал ее, коснувшись кончиком языка капельки вина на ее губе.
— Правильно. Ежевика.
Зрачки у нее были просто огромные. И вид был потерянный, что соответствовало его внутреннему состоянию. А потом она мягко дотронулась ладонью до его щеки и подушечкой большого пальца погладила его нижнюю губу. Такое легчайшее прикосновение, но от него у Ксавьера коленки подкосились.
Он не знал, кто из них первым пошевелился и сделал движение навстречу другому, но она вдруг очутилась в его объятиях, его губы оказались прижатыми к ее губам, они слились в поцелуе. Он целовал ее, а она отвечала на его поцелуи так, словно скучала по нему не меньше, чем он по ней, словно так же отчаянно хотела его, как он ее. Жарко, требовательно и в то же время щедро, обещая блаженство. Он крепко ее обнимал, и она также крепко обвивала его руками. В какой-то момент он сел и потянул ее за собой так, что она оказалась у него на коленях, оседлав его.
