Мегги Кокс - Новые надежды
― И ты, правда, думаешь, что я поверю этой чуши?
Его голос дрожал от едва сдерживаемой ярости.
― Ты просил сказать правду. Просил не утаивать ничего. Вот я и сказала.
Люка был в ужасе. В нем с каждой секундой крепла уверенность, что Катерина его обманывает и хочет, чтобы он взял ответственность за чужого ребенка.
Или хуже того — пытается его шантажировать.
Злость закипела в нем, не находя выхода.
― Мы были вместе только однажды, сага mia, — помнишь? И было это три месяца назад! Откуда мне знать, сколько еще мужчин с того времени прошли через твою постель?!
Кейт дернулась, словно ее ударили по лицу, и Люка заметил ее реакцию. Но в этот момент ему было все равно. Все, что он хотел, — это знать правду. Даже если она ему не понравится. Способна ли эта женщина, которую он едва знает, но все же пасует перед ее чарами, говорить правду? Имеет ли она представление, что творится у него на душе, что за боль он сейчас испытывает? Знает ли, чем шутит? Понимает ли, какую надежду ему дает?
Когда она несколько минут назад, побледнев, выбежала из офиса, Люка снова вспомнил Софию. Угрызения совести — ведь он не смог сберечь ее — и полная беспомощность приводили его в отчаяние всякий раз, когда он о ней думал. Но сейчас он испытывал просто адовы муки. Мысли смешались, боль отчаяния, связанная с желанием и невозможностью иметь детей, стала невыносимой.
Уже, казалось бы, затянувшаяся рана кровоточила с новой силой.
― Что бы ты ни думал, я не из тех девушек, что спят с кем попало. — Кейт разозлилась не на шутку. — То, что произошло между нами, было абсолютной случайностью. Такое бывает только однажды в жизни. И повторяю, это не была месть моему бывшему жениху.
― И ты веришь, что ребенок, которого ты носишь, — мой?
― Абсолютно. Я бы не стала выдумывать такое. И я не прошу денег или чего-либо еще. Я просто считаю, что тебе стоит знать. Других мотивов у меня нет.
― И все же ты не попыталась разыскать меня, чтобы сообщить столь радостную новость... И здесь ты оказалась по чистой случайности. А если бы тебя не выбрали на эту должность? Ответь мне! Когда ты собиралась рассказать о том, что носишь моего ребенка? Когда он родится? Когда ему будет пять, десять лет?
Люка порывисто вышел из комнаты, но тут же вернулся. Он изо всех сил пытался успокоиться и мыслить здраво. У него в голове не укладывалось, как Катерина могла утаить от него такое. Почему не рассказала, как только узнала сама?
Но, как бы то ни было, чем бы она ни руководствовалась, на сей раз он ее не отпустит. Да, он зол и обижен, но она сказала ему то, чего он ждал столько лет и уже не надеялся услышать. Он станет отцом! Такая новость меняет жизнь любого человека. Множество раз он представлял, как София со счастливой улыбкой на лице сообщает ему о том, что у них будет ребенок... И вот Катерина говорит ему эти заветные слова.
У Люки кружилась голова от вопросов и эмоций.
Катерина, по-прежнему, белая как мел, сидела в кресле, приложив руку к груди, словно силясь унять, бешено колотящееся, сердце. По его виду она не могла понять, рад он или же проклинает ту единственную ночь, которую они провели вместе...
— Я бы рассказала тебе сразу, если бы только могла! Но подруга, с которой я пришла на ту вечеринку, переехала в Штаты, а у меня не было ее телефона. Адрес твой я не запомнила. А уж о том, чтобы искать тебя в Лондоне, я и подумать не могла. Клянусь, я голову сломала, пытаясь тебя найти, Люка. Это правда! — Катерина понимала: она говорит как школьница, оправдывающаяся за несделанное задание. — Ты даже не представляешь, что я почувствовала, когда узнала о беременности. Сказать, что это был шок, — не сказать ничего. Я все еще принимала таблетки... Но в Милане в суете я пропустила пару дней. Знаешь, как это бывает в новом городе, когда забываешь обо всем на свете. Этого оказалось достаточно, чтобы забеременеть. Но ты должен знать: я оставлю ребенка... Знаю, мне непросто будет растить его одной. И я не ждала, что ты окажешь какую-то поддержку, даже если бы удалось с тобой связаться. Да и не знала, как тебе все рассказать, ведь мы провели всего одну ночь вместе. И если бы пришлось говорить такие вещи по телефону... Ты так-то не веришь мне... Я думала, ты даже не вспомнишь меня...
Люка был поражен. Она так считала? Как он мог забыть ее после такой ночи! Невозможно! Вчера, глядя на то, как она завоевывает сердца присутствующих на вечеринке, он понял: несмотря на все, что ей сказал, он определенно хотел повторения пережитого в Милане. Он закрывал глаза и видел ее обнаженной. И сладкое томление сразу же наполняло его. Но он не мог допустить, чтобы это произошло, — хотя бы потому, что это снова ранит его сердце.
Но сейчас Люка думал о том, что сказала Катерина: она хочет растить ребенка сама. Это противоречило его гордости и чувству долга. Он обязан поступить правильно, не говоря уже о том, что ребенок станет наследником его состояния. И он не допустит — никогда в жизни не допустит, — чтобы Катерина в одиночку растила его дитя. После всей боли и разочарования, которые он перенес...
Неужели она думает, что он останется в стороне?
Ему надо прямо сейчас убедить ее в обратном!
— Я, конечно же, буду настаивать на проведении теста на отцовство, когда ребенок родится. — Он заглянул ей в глаза и нашел в них понимание. — Но сейчас приму все на веру. И ради твоего же блага буду молиться, чтобы твои слова оказались правдой, Катерина! — Расхаживая по офису, Люка говорил громко и четко. — Ты не станешь растить моего ребенка одна, без моей помощи. Это плохая идея, вернее, нелепая!
Он повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза. Плотно сжатые челюсти говорили о его решительном настрое. Люка заметил, что щеки Катерины горят.
— Есть кое-что, что ты должен знать, — сказала она, нахмурившись. — Я не против того, чтобы ты принимал участие в судьбе ребенка. На самом деле, это большое облегчение для меня. Но того, чтобы ты давил на меня, я допустить не могу. На протяжении многих лет я сама принимаю решения. Если ты будешь навязывать мне свое мнение, я просто уйду и ты больше не услышишь ни слова ни обо мне, ни о своем ребенке.
Люка пришел в ярость. В мгновение ока он подлетел к ней и за плечи поднял с кресла.
Ее глаза расширились от страха и неожиданности. Они оба тяжело дышали, но Люка успокоился первым. Как она могла угрожать ему тем, что он не увидит своего ребенка?! Сама мысль о том, чтобы лишиться того, о чем так давно мечтал, была подобна предсмертной агонии.
Он наклонился к Кейт совсем близко, и впервые ее черты лица, ее манящие глаза и аромат, исходящий от ее разгоряченной кожи, не оказали обычного воздействия на него.
