Марсия Иваник - О, мой ангел…
Оуэн посмотрел в зеркальце заднего вида и еще раз убедился в том, что галстук не сбился и повязан как следует. Он взял с сиденья букетик цветов и вышел из машины. Медленно, как солдат на карауле, он направился к двери и постучал. В душе его грызло сомнение, не откажется ли Надя от своего обещания.
Услышав стук, Надя в волнении сглотнула. Трижды за это утро она набирала номер телефона Оуэна, желая сказать, что не сможет принять его приглашение, но так и не решилась этого сделать. А все потому, что ей было интересно проверить пророчество Софии и, кроме того, хотелось повидать Оуэна. Он казался ей смелым, благородным, добрым — тем самым рыцарем, о котором она когда-то мечтала. Он был воспитан, вызывал доверие и… обладал привлекательной внешностью. Даже от его легкого прикосновения к руке у нее начинали дрожать коленки и пробегал холодок по спине.
Надя взглянула в зеркало и поправила локон. Ход истории не изменишь, но могла же она хотя бы получить удовольствие от вечера. Кто знает, а вдруг Оуэн вдохновит ее на создание песни, которая потом войдет в пластинку. Ведь благодаря пинате она уже нашла образ ослика Хозе. Надя взяла с туалетного столика маленькую сумочку, вышла из спальни и выключила свет.
Когда Надя распахнула дверь, Оуэн приветливо улыбнулся и развернул бумагу с цветами. Еще мгновение назад казалось, что ему так и не откроют. Он вошел в кухню, и его теплая улыбка словно обласкала Надю с ног до головы. Он уже не удивлялся Надиной красоте, прелестным формам ее фигуры, которая могла потрясти кого угодно, однако сейчас эта женщина напоминала львицу, восхищавшую своей грациозностью. При виде красных каблучков, изящных ножек, подобных которым он до сих пор не встречал, крутых бедер, тонкой талии и призывно выступающего бюста Оуэн с усилием проглотил комок, застрявший в горле. На гибкой шее поблескивала золотая цепочка, губы чуть улыбались, и в глазах горел таинственный огонь. Оуэн не отрываясь смотрел на жемчуг зубов в обрамлении алых губ.
От подобной красоты ему стало трудно дышать. Дрожащими руками он вручил Наде букет.
— Бог мой, как ты прекрасна, — выдохнул он.
— Спасибо, — Надя прижала цветы к груди. — Как ты думаешь, это платье подойдет для вечера? Ты же не сказал, куда мы отправимся.
У нее было несколько нарядных платьев, купленных в Америке специально для выступлений в кабаре и ночных клубах. Большинство из них она приобрела в магазинчиках, торгующих подержанным товаром.
Один из шкафов в спальне был наполнен вечерними нарядами, но они напоминали о другой жизни и не вызывали у Нади былого восторга.
Оуэн потянул за узелок галстука, чтобы вздохнуть свободней. Скорее он позволит себе отрубить руку, чем предложит ей переменить туалет.
— Ты выглядишь замечательно, — лицемерно произнес он.
Надя склонила голову к цветам.
— Замечательно, — повторил он, видя, что она чуточку смутилась.
— О! — воскликнула она. — Я такая неуклюжая — совсем забыла поблагодарить тебя за цветы, я…
Он приподнял бровь.
— Тебе понравились?
— Конечно. Они очень хороши.
Надя подошла к шкафчику и вынула оттуда небольшой стеклянный графин, наполнила его водой и осторожно поставила туда букет. Один из фиолетовых ирисов выскользнул у нее из пальцев и упал на стол. Она быстро подхватила его и присоединила к остальным. Пристальный, ласковый взгляд Оуэна согревал ее. Она таяла, как шоколадка, оставленная на подоконнике под палящими солнечными лучами.
— А ты готов?
Он был готов ко всему. Пропуская ее вперед, Оуэн заботливо спросил:
— Ты не возьмешь с собой накидку?
— Нет, июльские вечера такие теплые.
Выходя, она выключила свет в доме, на крыльце, а потом направилась к машине. Оуэн благодарил небо, что поездка не сорвалась. Он верил: этот вечер навсегда останется у него в памяти.
Надя вежливо улыбнулась молодому человеку, открывшему дверцу машины, и оглядела солидное здание, около которого они остановились. Большие белые колонны, зеленый навес над парадным входом, широкие окна, журчащий фонтан на лужайке словно приветствовали ее появление. Сердце Нади забилось. Оуэн пригласил ее в самый фешенебельный ресторан города, славившийся своей респектабельностью на пять округов штата. По фронтону шли золотые буквы: «Фоксчейз». Только избранные — богатые финансисты, владельцы компаний, словом сливки общества, — обедали здесь, наслаждаясь изысканными блюдами. К этому обществу принадлежал и Оуэн. Перед ними, склоняясь в низких поклонах, распахивали двери церемонные лакеи.
Надя осматривалась, ожидая, пока Оуэн поставит машину и вернется. На нем был элегантный темно-серый костюм, накрахмаленная рубашка и старомодный полосатый галстук. У него был вид настоящего богача. Бесспорно, он волновал ее воображение.
Оуэн нежно взял Надю под локоть и повел по лестнице к массивной дубовой двери, которую распахнул перед ними молодой человек. Надя, войдя в вестибюль, невольно поежилась.
— Холодно? — заботливо спросил Оуэн.
— Нет. Просто резкая перемена температуры, — сказала она, любуясь роскошным интерьером — высокие потолки, хрустальные люстры, мраморный пол, устланный персидскими коврами. Маленькие деревья в кадках подчеркивали белизну стен.
— Месье Прескотт, рад приветствовать вас, — произнес седовласый человек, поклонившийся сначала Оуэну, потом Наде. — Мадемуазель.
Оуэн растянул в улыбке губы и легко дотронулся до плеча метрдотеля.
— Оставьте, Джордж. Мы хорошо знаем, что вы не очень сильны в французском.
Джордж оглянулся вокруг и, убедившись, что никого из обслуги нет рядом, тихонько сказал:
— Если я не произнесу этой фразы, Тадеуш меня уволит.
— Скажите Тадеушу, чтобы занимался своим делом, а вы займитесь нами. Уберите отсюда всех, кто сидит за столиками, откройте двери и будьте самым толковым управляющим.
Джордж покачал головой.
— Спасибо, мистер Прескотт, но я уже стар, чтобы торчать весь день на ногах да еще в такую погоду. Не скрою, я в восторге от спроектированного вами здания, и мне здесь пока нравится.
Он повел их через вестибюль, пересек зал и усадил за столик около окна, из которого был виден цветник, а еще дальше — поле для гольфа.
Однако Наде земля ее ранчо была намного милее. Там протекал ручей с кристально чистой водой, там луга были усеяны полевыми цветами самых разных оттенков, а вдалеке возвышались горы Смоуки Маунтинз. С какой стати ей восторгаться аккуратно подстриженной и вылизанной площадкой для гольфа, когда дома радовала глаз красота, созданная самой природой!
