Кэтрин Джордж - Завоевание твердыни
— Похоже, ты отлично провела время, — заметил Роберт. — Ты еще увидишься с ним?
Эстер кивнула, почему-то чувствуя себя виноватой.
— Только один раз, не больше.
— Почему только один? — спросил Роберт, испытующе посмотрев на нее. — Он женат?
— Нет.
— Но ты говоришь, что с ним интересно, он умный и привлекательный. Он что, гомосексуалист?
— Ничего подобного.
— Тогда наслаждайся его обществом. — Роберт не спеша пил чай. — Эстер, ты творишь чудеса со своим садом. Ладанник просто прекрасен — усыпан цветами, точно снежными хлопьями. И гортензии так хорошо растут.
— Конечно, ведь я изливаю на них столько любви и заботы.
— Ты уж извини старика, сующего нос не в свои дела, но разве нельзя найти какой-нибудь другой объект, кроме цветов, на который можно изливать свою любовь и заботу? — Роберт улыбнулся, стараясь смягчить некоторую резкость своих слов. — Ты такая красавица, Эстер, и так молода. У тебя должна быть своя семья.
Эстер всхлипнула, и Роберт поспешил извиниться.
— Но я должен был тебе это сказать. Да и твоя мать думает так же. Ей хочется увидеть внуков. И мне тоже.
— Этим вас обрадуют Дэвид и Тэлли.
— Ты хочешь сказать, что твои дети не будут моими внуками? — мягко спросил ее Роберт, но она лишь расстроенно покачала головой.
— Я совсем не это имела в виду. Просто я сомневаюсь в том, что у меня вообще будет семья.
— Но почему? Прошло несколько лет с тех пор, как умер Ричард. Все мы всегда будем помнить о нем, но тебе пора найти спутника жизни.
— Никто не сможет заменить мне Ричарда, — с трудом выговорила Эстер.
— Согласен. И все-таки, Эстер, думаю, для тебя настала пора сбросить вдовьи одежды и…
— Я никогда не носила траура! — протестующе воскликнула Эстер.
— В буквальном смысле нет, — согласился Роберт. — Но Ричард, — подчеркнул он мягко, — рад был бы видеть тебя счастливой.
— Я счастлива!
— Счастлива? — Он невесело усмехнулся. — Ты сделала все, что нужно, — продала дом, в котором вы с Ричардом жили, купила этот коттедж. Ты занята магазином, ходишь на встречи, выступаешь с докладами, принимаешь участие в общественной жизни, не говоря уже о судейской должности. Ты безупречна. — Тут в его глазах мелькнула озорная искорка. — Но в твоем возрасте следует иногда изменять своей безупречности. Наслаждайся жизнью, Эстер. Ричарда уже нет среди нас, но твоя жизнь продолжается. Вот и все, что я хотел сказать. Извини за нравоучения.
Эстер выслушала его без возражений. То же самое говорила ей мать всякий раз, когда они с ней встречались.
— Я наслаждаюсь жизнью. Время от времени.
— Судя по твоим рассказам, вечер, проведенный с Патриком Хэзердом, как раз такой случай. Позволь же ему пополнить твой эскорт.
Эстер прыснула:
— Можно подумать, у меня мужской гарем!
Похоже, Патрик Хэзерд был того же мнения, что и Роберт Конвей. На следующий день утром он позвонил ей. Она еще не успела уйти на работу. Патрик спросил, под рукой ли у нее ежедневник и в какие дни она свободна.
Эстер была несколько ошеломлена.
— Как насчет субботы? — спросила она, притворившись, будто просматривает записи.
— А раньше не получится?
— Боюсь, что нет. Но не беспокойтесь, — прибавила она как бы между прочим, — если суббота вам не подходит, встретимся в другой раз.
— Конечно, подходит. Значит, суббота… Куда бы вы хотели пойти?
В какое-нибудь место как можно дальше отсюда, подумала Эстер. Ей совсем не улыбалось ужинать с Патриком в одном из популярных у чеслкомбского общества заведений.
— Куда угодно, где я раньше не бывала, — неопределенно ответила она.
— Я еще незнаком с городом, — напомнил ей Патрик. — И не знаю, какие места вы обычно посещаете. Мне кажется, вы имеете в виду что-то такое, где не часто бывают ваши друзья.
— По правде говоря, мне все равно, — запальчиво ответила Эстер. — Выбирайте сами.
— Хорошо, я подумаю. И заеду за вами в семь часов. Где вы живете?
Эстер назвала свой адрес. Она вышла из дому, направляясь на работу, и у нее было такое ощущение, что она поспешила. Это ощущение усилилось, когда Энни Реймонд, жена одного из ее коллег-судей, а также член исторического общества, позвонила ей в середине дня и пригласила в субботу на ужин.
— Я уже пригласила Тима, — сказала ее подруга. — Думаю, у нас будет легкий ужин на террасе, если позволит погода.
— Мне ужасно жаль, Энни, — извинилась Эстер, неизвестно почему чувствуя себя виноватой, — но я занята в субботу.
— Правда? Но это не может быть Джон Бригем, потому что его я тоже пригласила. Наверное, ты идешь с Эдвардом?
— Нет, — Эстер недовольно поморщилась.
Некоторое время в трубке было тихо. Энни явно ждала подробностей. Когда же таковых не последовало, она усмехнулась.
— Иными словами, не вмешивайся в чужие дела, Энни, да? Жаль, что ты не сможешь прийти, Эстер. Но в любом случае желаю тебе хорошо провести время.
После Эстер кляла себя за скрытность. Надо было прямо сказать, что она встречается с Патриком Хэзердом, родственником новых владельцев дома на Эшдаун. А теперь, поскольку она сама сделала из этого огромную тайну, Энни Реймонд придаст событию гораздо больше значения, чем оно того заслуживает.
— По-моему, ты не в духе, — заметил Дэвид, входя в магазин через служебный вход. — Что-нибудь случилось?
— Ничего. Просто я совершила глупость.
— Верится с трудом, внимательная ты наша. Кажется, пахнет кофе?
Весь перерыв Эстер просидела в кабинете с Дэвидом, расспрашивая его о семье Тэлли.
— Слава Богу, ее матери уже лучше. — Он усмехнулся. — Я снова не один в нашей спальне, и это так приятно. — Он прикусил язык. — Какой же я бестактный. Прости, Эстер.
Она ласково потрепала его по руке.
— С тех пор прошло много времени, Дэвид. Я привыкла.
— Ну, это ты зря, — возразил он. — Давно пора тебе найти мужа, любовника — кого угодно.
— Ты что, сговорился с отцом? — язвительно поинтересовалась Эстер.
— Нет. А он говорил о том же? Вот молодец. Ну, хорошо, — поспешил он переменить тему, — Тэлли хотела бы знать, по каким дням ты занята в суде на этой неделе. Она придет помочь в магазине, пока тебя не будет.
— Прекрасно. — Эстер зевнула. — В пятницу. Хорошо бы в пятницу вообще не появляться в магазине. Я не думаю, что в суде все пройдет так гладко, как на прошлой неделе. Поблагодари Тэлли от меня и скажи, что я у нее в долгу.
— Ни в каком ты не в долгу, — твердо возразил Дэвид. — Ты и так слишком много работаешь. Пора тебе передохнуть. Хорошо, хорошо, ухожу, — сдался Дэвид, подняв руки.
