Синда ричардс - Когда мужчина влюблен
— Саба-иль-хаир! — разбудил Аннемари чей-то голос. Она открыла глаза. Неужели ей удалось уснуть?
— Саба-ин-нур, — откликнулся Дэвид усталым голосом.
Солнце уже встало, и Аннемари могла хорошо рассмотреть подошедшего к ним незнакомца. Возрастом он был постарше тех, кто притащил их сюда, и явно отличался от них. Оглядевшись по сторонам, Аннемари поняла, что они находились не в пещере, а в какой-то нише, вырубленной в стене.
— Ты хорошо говоришь на нашем языке, — сказал незнакомец, обращаясь к Дэвиду. Он был одет по-европейски — в белую рубашку и брюки цвета хаки. — Почему ты так хорошо говоришь на нашем языке? — немного переиначил он свой предыдущий вопрос. — Что ты делаешь в нашей стране?
— Я учу детей-инвалидов самостоятельно есть, — ответил Дэвид.
Теперь понятно, подумала Аннемари, что Дэвид подразумевал под “правдой”.
Незнакомец резко хлопнул в ладоши, и в помещение вошли двое мужчин. Аннемари почувствовала, как ее снова начинает сковывать страх. Нет, даже не страх. Страх — это еще сказано слишком слабо. Скорее всего, ее охватила дикая, неподконтрольная воле паника. Арабы подняли ее и вывели из комнаты. Прежде чем переступить порог, Аннемари обернулась к Дэвиду. На какое-то мгновение их взгляды встретились, и в его глазах она прочла те же слова, что он прошептал ей прошлой ночью. “Не теряйте мужества!”
— Где вы, черт возьми, были?! — спросил Дэвид, как будто она отсутствовала по собственному желанию и могла вернуться к нему пораньше.
— Я отвечала на их вопросы.
— С вами обращались нормально?
Аннемари внимательно посмотрела на него. Дэвид явно подразумевал следующее — сказала ли она им, что он американский морской пехотинец — вот что он хотел узнать.
— Так нормально или нет? — повторил он.
На этот раз Аннемари кивнула и тяжело опустилась на пол напротив него. Ей развязали руки. Она заметила, что руки Дэвида тоже свободны, но теперь его ноги были закованы в кандалы. Кандалы и кроссовки “Найк”. Какое жуткое зрелище!
— Какие вопросы они вам задавали?
Аннемари бросила на него быстрый взгляд. Господи, у нее не осталось сил! Она не выдала Дэвида, но после допроса чувствовала себя совершенно разбитой.
— Вопросов было несколько. Не агент ли я ЦРУ? Что я делаю в этой стране? Что вы, Дэвид Гэннон, делаете в этой стране? Какой план мы должны здесь осуществить? Не родственница ли я президента? — На мгновение Аннемари закрыла лицо руками, затем снова отняла их. — Я сделала так, как вы мне велели — сказала правду. Теперь они много знают о Чарли, и это их ужасно разозлило. Их цель — раскрыть какой-то заговор, имеющий целью свержение законной власти. Я же рассказала им о посещении больницы и кормлении брошенного ребенка.
— Они вас хотя бы покормили?
— Немного. А вас?
— Нет. Печенье у вас еще осталось?
— Да, но… дайте руку.
— Зачем? — спросил Дэвид, протягивая ей открытую ладонь.
Аннемари вытянула руку вперед и вытряхнула из рукава три куска хлеба и два финика. Дэвид улыбнулся.
— Что это такое?
— Ваш ленч… послушайте, если он вам не нужен… — Аннемари попыталась забрать хлеб обратно.
— Нужен, — заверил ее Дэвид, набрасываясь, как голодный волк, на еду. Финики он доедал уже медленно, тщательно разжевывая.
— Как вам удалось пронести сюда еду?
— Это было не слишком сложно. Во время еды я подпирала щеку рукой. И боялась пробовать что-то другое. А что у вас нового? — спросила она, глядя ему прямо в глаза.
— Ничего, — ответил он и отвернулся.
— Дэвид, пожалуйста, скажите мне все. Я могу многое вынести. В детстве мать часто говорила мне, что ей за меня не страшно, потому что я — неисправимая реалистка. Мне будет легче, если я буду больше знать.
Дэвид немного пошевелился, и кандалы на его ногах зазвенели.
— Ну пожалуйста, — умоляла она. — Скажите, что с нами будет?
— Я по-прежнему считаю, что это непрофессионалы.
— Почему вы так думаете?
— Во-первых, они держат нас вместе. Мы можем сговориться и подготовиться к их допросам.
— Это не важно, если они не собираются поверить ни единому нашему слову, верно? — устало спросила Аннемари. Она лежала на каменном полу, прислонившись спиной к Дэвиду.
— Полагаю, что нет. Я также уверен, что религия для них главнее революции, и хочу, чтобы вы выслушали меня. Вы ведь меня слушаете?
— Слушаю.
— Я хочу, чтобы вы вели себя с ними как можно вежливее. Вы слушаете меня?
— Боже мой, да слушаю я вас! — Аннемари перекатилась на другой бок и повернулась к нему лицом.
— Хорошо. Согласно своей религии они верят, что голова — самая священная часть человеческого тела. Понимаете?
— Нет, — честно призналась Аннемари.
— Дальше идет в порядке убывания — с головы до пят. Считается, что подошвы ног запятнаны скверной. Что бы вы ни делали, не сидите так, чтобы были видны ваши ступни.
Аннемари заглянула ему в глаза:
— Вы это серьезно?
— Абсолютно, Аннемари, — начал он. — Мы с вами попали в чертовски неприятную ситуацию. Я говорю это со всей ответственностью. То же самое касается и левой руки. Вы ведь не левша? Не берите и не давайте им ничего левой рукой. Эти ублюдки способны на что угодно. Мне не хотелось бы, чтобы вы совершили что-нибудь такое, что выведет их из себя.
Аннемари не отвечала. Какое-то безумие! Этого не может быть, твердил ей разум. Но реальность заявляла о себе — ее запястья все еще болели от скотча. Истерично настроенный араб спрашивал, не родственница ли она президенту США. Вот уж действительно, Аннемари в Стране чудес, подумалось ей. Услышав шум, она огляделась по сторонам. В комнату снова вошли два террориста.
— Моя очередь, — сказал Дэвид, и Аннемари в отчаянии посмотрела на него.
— Не волнуйся, дорогая, — произнес он, имитируя голос и интонацию Хамфри Богарта[1]. — Держи нос выше!..
Выходя, он подмигнул ей, и Аннемари не знала, плакать ей или смеяться. Черт побери, этот Гэннон снова принялся за шуточки!
Допросы продолжались. Допрашивали их по-прежнему порознь. В остальное время они с Дэвидом “допрашивали” друг друга, сидя лицом к лицу в маленькой нише, вырубленной в стене. Кормили их редко и скудно. Согреваться удавалось только друг о друга.
“Меня по крайней мере кормят чаще, и ноги мои не закованы в кандалы”, — подумала Аннемари и решила, что это благодаря изречению из Корана, процитированному Дэвидом. Она продолжала прятать для него в рукав куски хлеба.
— Вы так и не сказали мне, кем вы работаете, — напомнил ей Дэвид.
— А вы собирались угадать мою профессию, — ответила Аннемари.
