Мэри Берчелл - Музыка любви
— Чушь! В Лондоне не каждый день появляются замечательные дирижеры. Ну ладно, возьмите Николу. Мы не задержимся.
— Я могла бы поехать на такси, — с угрозой произнесла Никола.
— Не стоит, — раздался сзади тихий, повелительный голос. — Сюда… — И он вновь провел ее сквозь толпу к выходу из театра.
Здесь его ожидала обычная публика, и, похоже, Торелли была права, поскольку при появлении Джулиана раздались восторженные крики и в толпе замахали программками, безмолвно умоляя об автографе.
— Не возражаете? — спросил Джулиан у Николы и принялся с добродушной улыбкой раздавать автографы.
— Пожалуйста! — Какая-то особенно преданная поклонница протянула программку Николе. — Не попросите вашего мужа подписать? Я не достаю.
— Я вовсе не ее муж, — не поднимая глаз, заметил Джулиан Эветт, — но за эти добрые слова я обязательно дам вам свой автограф.
В толпе засмеялись, потому что шутка всегда желанный гость у дверей театра, и Никола молча протянула программку дирижеру. Передавая ее обратно, она заметила написанные слова «Спасибо! Джулиан Эветт». Ей стоило большого труда скрыть свое негодование.
— Разве это было необходимо? — холодно спросила она, когда они наконец добрались до машины.
— Что именно? Раздавать автографы?
— Конечно, нет. Я понимаю, что без этого не обойтись. Разве было необходимо писать это на программке той женщины?
— Ах, это! — Он рассмеялся. — Думаю, ей было приятно.
Никола промолчала, и Джулиан задумчиво добавил:
— И мне тоже, если уж на то пошло.
— Почему?
— Не знаю, Никола. После такого вечера всегда чувствуешь себя веселым и глупым. Вполне естественно обмениваться шутками с поклонниками.
Никола промолчала. Внезапно она вспомнила, как всегда после концертов Брайан улыбался своей радостной, ребячливой улыбкой. У нее защемило сердце, когда с ужасающей ясностью она поняла, что этого больше никогда не повторится.
— В чем дело? — наконец спросил Джулиан.
— Я думала о Брайане.
— Боже мой, неужели вы каждый раз будете мне напоминать об этом? — вскричал он, и машина тронулась с места.
Никола вовсе не собиралась упрекать его. Она просто высказала свои мысли вслух. А теперь, к своему ужасу, поняла, что не в силах скрыть слез. Они тихо текли по щекам. Через несколько минут Джулиан взглянул на нее и увидел, что случилось. Каким-то странно-беспомощным тоном он произнес:
— Господи, простите меня! Я не должен был кричать на вас.
— А я не должна была портить вам праздник, — ответила Никола.
Но тут она опомнилась. Раз уж он взялся везти ее в отель против ее желания, то не стоит полностью подчиняться ему.
— А теперь расскажите, почему вы носите с собой мою фотографию, — ровным голосом произнесла она.
Глава 3
Почти на целую минуту воцарилась тишина. Потом Джулиан холодно ответил:
— Я же вам говорил, вы ошиблись насчет своей фотографии.
— А я вам говорю, что не верю, — ответила Никола. — Невозможно ошибиться насчет своей собственной фотографии. Это копия той, что я дала Брайану?
Снова молчание. Потом он ответил:
— Да.
— Тогда почему она у вас? — Презрение, вложенное в этот вопрос, заставило бы поежиться любого, и Никола заметила, как руки Джулиана крепче сжали руль.
— Брайан попросил меня взять себе его личные вещи и переправить их в Англию, — без всякого выражения ответил он. — Их было немного. Я передал их его брату, который живет с женой в Шропшире. Возможно, вы его знаете.
— Брайан рассказывал о нем. Но это не объясняет присутствие у вас моей фотографии.
— Фотографию я взял себе, — спокойно ответил Джулиан.
— Но зачем? — Никола с трудом сдержала гнев. — Мы опять вернулись к тому, с чего начали. Зачем она вам?
— Думаю, потому, Никола, что именно мне Брайан больше всего рассказывал о вас. Скорее всего, его брат даже не подозревал о вашем существовании, тем более о той роли, которую вы играли в жизни Брайана. Моим первым порывом было найти вас. Я хотел поговорить с вами о нем. Так и случилось.
— Что ж, вы меня нашли, — ледяным тоном произнесла Никола. — И мы поговорили о Брайане. Правда, все вышло не совсем так, как вы планировали. Поэтому теперь вы можете вернуть мне фотографию.
— Нет, — холодно и отчетливо ответил он.
— Что вы сказали? — с изумлением переспросила Никола.
— Вы слышали.
— Но это же смешно! — Никола была потрясена до глубины души. — Вы совсем не тот человек, которому я бы хотела оставить свою фотографию. Вы должны мне ее вернуть. Она моя.
— Нет, она принадлежала Брайану. Он, если хотите, оставил ее мне. Единственным человеком, которому полагались вещи Брайана, был его брат, а для него, как я уже говорил, эта фотография не имеет никакого значения.
— Думаю, и для вас тоже? — зло рассмеялась Никола. Он не ответил, и в ее тоне появилось замешательство. — Ответьте мне. Я задала вопрос.
— Я не обязан отвечать на ваши вопросы, — холодно сказал он. — Вот мы и приехали. — Он остановил машину перед входом в отель «Глория».
— Я настаиваю!
— Невозможно. Секретарша мадам Торелли не может устроить сцену на людях.
Когда швейцар с улыбкой открыл дверцу машины, Джулиан добавил:
— Если вы сейчас выйдете, Никола, я оставлю машину в нескольких ярдах отсюда. Присоединюсь к вам через две-три минуты.
В безмолвной ярости Никола вышла из машины и вошла в отель. Она была так возмущена, что почти не помнила, зачем она здесь и что ей нужно делать, но не успела она прийти в себя, как к ней подошел Джулиан.
На первый взгляд выглядел он совершенно спокойно. Но Никола, которая уже успела привыкнуть к нему, заметила нервное напряжение, не имевшее ничего общего с недавним выступлением. После концерта в гримерной Торелли он был абсолютно спокоен. Видимо, разговор в машине заставил его сердце учащенно забиться. Но прежде чем Никола успела возобновить разговор, прелестная белокурая девушка в светлой норковой шубке бросилась к Джулиану и обняла его.
— Джулиан, ты был великолепен! Если бы Оскар тебя слышал! Он бы гордился тобой.
— Антея! — К удивлению Николы, Джулиан с удовольствием поцеловал девушку. — Ты была на концерте?
— Конечно! Я не могла остаться с Оскаром в Буэнос-Айресе из-за моего концерта в «Ковент-Гарден». Поэтому я отправилась послушать своего любимого дирижера.
— Почему ты не подошла ко мне?
— Чтобы получить внушение от Торелли? Нет уж, дорогой мой. Конечно, она не презирает меня так, как Перини. Но я побаиваюсь всякой примадонны. Они не могут простить меня за то, что я жена Оскара.
