Элизабет Огест - Монетка на счастье
Рид еще долго сидел неподвижно и смотрел туда, где недавно стоял Док.
– Нелепость, – повторил он. Его взгляд метнулся к окну, к темноте за ним. Внезапно его охватило беспокойство – он не видел автомобиля Селины у дома. Значит, она пришла пешком и теперь пешком отправлялась домой. – В этом городе она в полнейшей безопасности, – пробормотал он самому себе. Но сам Рид слишком долго прожил в Нью-Йорке. Быстро поднявшись, он поспешил вон из дома.
Селина вздрогнула, неожиданно ощутив хлопок по плечу. Она так увлеклась, доказывая самой себе абсурдность предложения Дока, что шла, не замечая ничего вокруг. Резко остановившись, она увидела Рида Прескотта, догнавшего ее.
– Мне казалось, было бы невежливо отпускать вас домой одну, – заметил он.
Их освещали только фонари на веранде ближайшего дома да тусклая луна, но Селине удалось разобрать по губам Рида слова «невежливо» и «отпускать вас домой». Едва увидев его перед собой, она ощутила радость. Но мрачное выражение его лица подсказало Селине, что им руководит скорее долг, чем собственное желание.
– Это совсем не обязательно, – ответила она.
– Нет, обязательно, – настаивал Рид. – Для успокоения собственной совести я должен увидеть, что вы добрались, до своей двери.
Она попыталась возразить вновь, но твердо сжатые челюсти Рида убедили ее в бесполезности спора. Пожав плечами, она ответила:
– Как хотите, – и зашагала по улице.
Рид пошел с ней рядом, и Селина не могла удержаться, чтобы не поглядывать на него исподтишка. Его мрачность действовала Селине на нервы. Она уже собиралась остановиться и велеть Риду оставить ее в покое, когда внезапно ее осенило: отчасти раздражение Рида, возможно, было вызвано ее реакцией на предложение Дока. Сам он согласился бы, но она поспешила с ответом.
– Если хотите знать, по-моему, вы неплохо подошли бы на роль отца, – заметила она.
Взглянув на Селину, Рид приподнял бровь, словно не мог понять, были ли ее слова комплиментом, но внутренне признал, что был слегка оскорблен ее резким и незамедлительным ответом Доку. Он тут же выругал себя за глупость – брак между ними был действительно нелепостью. Похоже, мое самолюбие ранить гораздо проще, чем я считал, недовольно подумал он.
Селина решила, что ее извинение было не особенно удачным.
– Уверена, для какой-нибудь женщины вы стали бы отличным мужем, – добавила она.
– Благодарю, – жестом ответил он и вновь уделил все внимание тротуару под своими ногами.
Селина была уязвлена. Она извинилась перед ним, и теперь, казалось бы, ему следовало извиниться в ответ. Судя по его виду, он считает брак с ней худшей участью, чем смерть, – он назвал этот брак «несомненной нелепостью». Мне все равно, что он обо мне думает, уверяла себя Селина. Она прибавила шагу, желая побыстрее добраться до дома и избавиться от общества Рида. У своей калитки она помедлила, удостоила Рида рассеянным кивком и направилась к дому.
Рид решил, что, когда Селина раздражена, в ней есть особая привлекательность. Он догадался, почему она пошла быстрее, и, признаться, был рад узнать, что его мнение для Селины небезразлично. До сих пор Рид был уверен, что если Селина не ненавидит его, то, по крайней мере, относится к нему совершенно равнодушно.
Рид последовал за ней на веранду и взял ее за руку, прежде чем Селина успела войти в дом. Отпустив руку, Рид начал объяснять жестами.
– Мне бы хотелось кое-что сказать вам. Я ждал, пока мы дойдем до вашего дома, чтобы оказаться на свету и чтобы вы лучше меня поняли, – объяснил он. – По-моему, вы способны стать такой же хорошей женой, как любая другая женщина. Но брак меня не прельщает. Моя мать была замужем четыре раза, отец дважды женился и дважды разводился. Семья запомнилась мне как бесконечная череда воспоминаний о браках и разводах. По-моему, люди влюбляются друг в друга из-за ничтожных мелочей, каких-нибудь причуд, а спустя несколько лет или даже месяцев эти же причуды приводят их в бешенство. Док заявляет, что в браке есть много преимуществ, – может, он прав. С другой стороны, супружеские пары, которые на первый взгляд вполне счастливы, скрывают под дружескими улыбками свою неприязнь друг к другу. Док считает меня циником, но все дело в том, что я просто не хочу размениваться.
Селина убеждала себя, что эти слова ничего не меняют, но все же была рада узнать – Рид отказался от предложения Дока вовсе не потому, что считал ее неподходящей к роли жены.
– Док прав. Вы действительно циник, – ответила она, и слабая улыбка заиграла в уголках ее губ.
Он усмехнулся.
– Знаю. И все-таки я счастлив.
– Тогда я рада за вас, – ответила Селина. Он посерьезнел.
– Надеюсь, что, какое бы решение вы ни приняли относительно ребенка, оно принесет вам удачу.
– Спасибо, – жестом ответила она. Внезапно от взгляда его голубых глаз у нее подкосились ноги. Рука горела до сих пор – в том месте, где Рид взялся за нее, чтобы удержать. У Селины вновь вспыхнула мысль о том, каково оказаться в его объятиях. Этого ты никогда не узнаешь, напомнила она себе и отвела глаза. – Спокойной ночи, – пожелала она и вставила ключ в замочную скважину.
Рид дождался, пока она войдет в дом, торопливо пожелал ей спокойной ночи и пошел прочь. Дверь за ней закрылась, и Рид глубоко вздохнул. На мгновение, пока она смотрела на него, прежде чем отпереть дверь, он почувствовал, что тонет в карих глубинах ее глаз.
– Все потому, что я беспокоюсь о ней, – не довольно пробормотал он, шагая по улице. – Должно быть, она даже не представляет, каково быть матерью-одиночкой.
Позднее ночью Селина лежала в постели, всматриваясь в темноту. Она была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Возможно, она несправедлива к своим родным. Любя их, Селина не желала, чтобы они страдали от сплетен, а сплетни неизбежно пойдут, если она решится выполнить свой замысел. А может, она действительно не подумала о будущем ребенка. Жизнь Джоша Сейера не назовешь легкой, она видела, как дразнят его другие дети…
Из уголков ее глаз выкатились слезинки. Селина устала от бесконечного одиночества. Она потерла виски, чтобы приглушить головную боль, которая мучила ее все сильнее. Может, ей действительно стоит найти мужа. Возможные кандидаты выстроились перед ее мысленным взглядом.
– Пусть я одинока, но я еще не настолько отчаялась, – повторяла она, отвергая их всех по очереди. Затем перед глазами возникло лицо Рида Прескотта. – Это невозможно, – напомнила она себе. Вконец утомившись, она провалилась в тревожный сон.
Зевая, Рид Прескотт свернул на Оук-стрит. Взглянув на часы, он отметил, что время близится к полуночи. Брюс Стюарт позвонил ему несколько минут назад: жена Брюса, шестидесятилетняя Оливия, жаловалась на сердцебиение. Услышав испуг в голосе старика, Рид пообещал немедленно приехать к ним, но ко времени его прибытия сердечный ритм Оливии уже нормализовался. Рид немного побыл со стариками, убедился, что с ними все в порядке, сказал Брюсу, что заедет проведать их на следующее утро, и уехал.
