Шарон Фристоун - Три вечных слова
Он наклонился и приник к ее губам — нежно и просительно. Кэтрин почувствовала, что готова уступить ему и сделать все, что он ни попросит. Едва оторвавшись от ее губ, Ларри прошептал:
— Я хотел сделать это с первой минуты, как только увидел тебя сегодня. Уверен, что и ты тоже этого хотела.
— Нет, — прошептала Кэтрин, собрав в кулак остатки воли.
Не успела она прийти в себя, как Ларри снова властно завладел ее губами. К такой стремительной атаке Кэтрин не была готова. Впервые в жизни она ощутила физическое возбуждение. Те несколько поцелуев, которыми она обменялась в прошлом с Биллом, не шли ни в какое сравнение с тем, что испытывала она сейчас. У Кэтрин громко стучало в висках, и она чувствовала непреодолимую потребность прижаться к крепкому, как скала, телу Ларри. После секундного замешательства ее губы ожили, и Кэтрин ответила на поцелуй с безотчетной страстью голодной женщины и обвила шею Ларри руками.
Не в состоянии ни о чем думать, Кэтрин с жадной пылкостью наслаждалась поцелуем, пробуждавшим в ней незнакомое доселе желание. Пальцы Ларри блуждали по ее телу, повергая все ее существо в трепет и томление, с которого Кэтрин прежде не знала. Она впервые поняла, что значит хотеть мужчину.
До ее слуха донесся сдержанный стон, когда Ларри наконец оторвался от ее губ. Кэтрин смотрела на него снизу вверх, ей казалось, что она пьяна, ей не хватало воздуху. Ларри осторожно снял со своей шеи ее руки, но Кэтрин не спешила отстраниться, поскольку не была уверена, что ноги ее не подведут.
Заглянув в ее затуманенные глаза, Ларри осторожно убрал с ее щеки выбившийся локон.
— Маленькая худышка Кэтрин, — произнес он тихо. — Кто мог подумать, что ты превратишься в такую сексуальную леди? И что за твоей холодной красотой скрывается настоящий вулкан страсти?
— Нет, — возразила Кэтрин, почувствовав, как к лицу прилила кровь. — Ты застал меня врасплох.
Некоторое время Ларри молча разглядывал стоявшую перед ним красивую женщину с пылающим лицом. Мы оба попались, едва не признался он, все еще переживая свои ощущения. Его глубоко поразила сила испытанных только что эмоций и безудержное желание обладать этой женщиной. Ларри уже забыл, когда в последний раз заводился так быстро и безоглядно. Он всегда гордился своей способностью контролировать всех и вся, а тут вдруг утратил власть над собой.
Эти мысли его не очень-то обрадовали. Ларри сделал глубокий вдох и пожал плечами.
— Тебе виднее, — сказал он и, избегая смотреть на обольстительную Кэтрин, сдвинул манжет рубашки, чтобы взглянуть на часы.
— Если ты не против, мне нужно кое-что обсудить с Робом. Гвен проводит тебя в твою комнату, где ты сможешь переодеться.
Его натуре претило убегать, но в данный момент Ларри был вынужден обратиться к этой мере, иначе он подверг бы себя и Кэтрин опасности — слишком уж велико было искушение овладеть ею прямо сейчас и забыться в ее объятиях.
— Переодеться? — повторила Кэтрин рассеянно, все еще пребывая в смятении. — Я не могу. У меня нет Одежды. Все мои вещи в отеле.
Нагая Кэтрин… Воображение услужливо нарисовало Ларри эту картину. Весьма несвоевременно. Но и с этим он не мог справиться. Он окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом, ничего не упустив из виду: ни босоножек на высоком каблуке, подчеркивавших длину ее стройных ног, ни мягкой крутизны бедер, ни пышной формы высокой груди, выглядывавшей в вырезе жакета.
— Худышка Кэтрин стала чуточку полнее в груди, нет?
На этот вопрос Кэтрин не собиралась отвечать и только смотрела на Ларри в безмолвном возмущении.
— Но в целом ты все та же голенастая девчонка, какой я тебя помню. Мне кажется, одежда, которую ты здесь оставила, тебе подойдет. Я зайду за тобой примерно через час. Роб приготовит лошадей, и, пока еще светло, мы съездим на кладбище.
Кэтрин открыла было рот, чтобы возразить, но Ларри уже и след простыл.
Что произошло? Куда подевалась моя холодная сдержанность? Мой деловой настрой? — глядя на закрывшуюся за Ларри дверь, спрашивала себя Кэтрин. Она судорожно вдохнула и почувствовала себя чуточку лучше. Ларри поцеловал ее. И что? Она и раньше целовалась.
Но не так и не с таким опустошительным результатом, возразил упрямый внутренний голос.
Важнее другое, подумала Кэтрин, Ларри ловко отвлек меня от цели моего приезда — от предмета наследства.
— Я был прав. Сидит идеально, — заметил Ларри, когда часом позже Кэтрин спустилась вниз.
— Ты весьма прозорлив, — буркнула она в ответ.
Кэтрин с удивлением обнаружила, что все ее вещи, оставленные на ранчо шесть лет назад, были постираны, выглажены и аккуратно развешаны в шкафу. Их было немного, поскольку Пэгги собиралась привезти тщательно подобранное приданое дочери накануне свадьбы. Кэтрин полагала, что отец выбросит все это, и была обескуражена, увидев даже свадебное платье в целлофане. То, что отец сохранил ее одежду, говорило о том, что он, вероятно, все же испытывал к ней отцовские чувства.
Ларри тоже переоделся — синие джинсы плотно облегали его стройные ноги, а рубашка, застегнутая лишь до половины, — мускулистый торс.
С выражением холодного высокомерия на лице он ждал, не шевелясь, ее приближения, как дикий зверь в засаде ждет приближения своей жертвы. Сходство с гибким, могучим хищником, готовым к решающему прыжку, было столь сильным, что у Кэтрин по спине побежали мурашки.
— Идем, Ларри. У меня нет времени. Я хочу сегодня же вернуться в Мельбурн, — сказала Кэтрин и направилась к двери.
Она услышала язвительный смешок и довольно двусмысленную фразу:
— Я всецело в твоем распоряжении.
Выйдя на крыльцо, Кэтрин увидела во дворе Роба, державшего под уздцы двух лошадей, и торопливо направилась к нему.
— Джеки, моя лошадка, ты еще жива, старушка? — Кэтрин расплылась в улыбке и прижалась лицом к атласной шкуре животного. Она поцеловала лошадь и ласково потрепала по морде. — Никогда не думала, что когда-нибудь снова увижу ее.
— Твой отец настоял, чтобы мы содержали ее в хорошей форме на тот случай, если ты вернешься, — сказал Роб.
— Спасибо, Роб, — пробормотала Кэтрин, почувствовав, как на глаза наворачиваются слезы.
Ларри молча наблюдал за сентиментальной сценой. На его губах играла саркастическая усмешка. Судя по всему, для Кэтрин кобыла дороже родного отца.
Он подошел к своему жеребцу, рослому гнедому красавцу, и ловко вскочил в седло.
— Я полагал, мы спешим, — напомнил он Кэтрин, обнимавшей лошадь за шею. На секунду в его памяти всплыла другая сцена, когда эти тонкие руки обвивались вокруг его собственной шеи.
