Кейт Уолкер - Здесь и сейчас
Казалось, Джио безошибочно чувствовал все ее желания. Его левая рука по-прежнему поддерживала ей голову, а правая скользила вдоль ее тела вниз, потом вверх, сводя с ума. Каким-то фантастическим образом он угадывал ее самые чувствительные места, точки, прикосновения к которым доставляли высшее наслаждение. И как только страстное касание его пальцев успокаивало, унимало пульсирующее желание, ему на смену приходило иное, более глубокое, первозданное, требовавшее удовлетворения, соответствовавшее его собственной природе по силе, страсти, сокрушительности.
— Джио…
Его имя слетело с губ девушки легкой бабочкой, и в этом шепоте послышалось и ободрение и протест. Ей было мало горячих прикосновение через одежду, она хотела ощутить его руки на своей коже, чтобы все чувства, все эмоции окрылись навстречу этому самому простому и самому важному движению мужчины к женщине
— Джио… О, Джио…
Нетерпение в ее голосе достигло высшей точки. Услышав свои слова как будто со стороны девушка почувствовала, что Джио беззвучно смеется.
— Успокойся, прекрасная моя. Успокойся, — прошептал он ей прямо в открытые губы, — у нас вся ночь впереди.
Говорил он убедительно, но уже сам не мог терпеть и оттягивать главный момент. Пока что его удерживало от более решительных действий лишь одно: колоссальная, шокирующая разница между этой англичанкой и его женой, которая в течение многих лет была его единственной женщиной.
Цвет и длина волос. Светлое облако локонов, обрамлявших лицо и ниспадавших на плечи. Волосы Лючии были темными и короткими. Длинные тонкие руки и ноги. Ее лицо оказалось гораздо ближе к его лицу, когда они стояли друг против друга. Аромат ее кожи дурманил, а неожиданно нахлынувшие эмоции и болезненно сжавшееся сердце заставили на мгновение усомниться в том, что наутро он сможет легко оставить эту женщину. Она льнула к нему, и Джио понимал: его мысли и чувства больше не в прошлом, важно было только то, что происходило здесь и сейчас.
А здесь и сейчас была она.
И он ее хотел.
Очень сильно.
Джио поцеловал ее снова, теряя самообладание от прикосновения к горячим атласным губам. Ему казалось, что тело у него горит и плавится, как свечка.
К сожалению, на белой кофточке не оказалось пуговиц. При мысли о том, как он медленно расстегивал бы их одну за другой через крошечные петельки, у него закружилась голова, а сердце упало в гулкую бездну. Он стянул с нее кофточку через голову, и пальцы коснулись разгоряченной кожи. Внутри у него все напряглось еще сильнее. А увидев высокую грудь, соблазнительно обтянутую светло-розовым кружевом бюстгальтера, Джио понял, что пропал.
— Тереза, — бормотал он срывающимся на хрип, дрожавшим от желания голосом. — Тереза. Cara mia. Bella mia.
Терри совершенно растворилась в небывалых ощущениях, а когда его умелые пальцы заскользили к тончайшему кружеву бюстгальтера, она замерла, затаила дыхание. Ей было хорошо как никогда! Тело кричало от наслаждения, а внутри росло и крепло жгучее желание.
— Я хочу этого… — шептала она, — Джио… хочу…
Ответом ее бессвязному бормотанию стал слегка дрогнувший смешок. Девушка ощутила теплые губы на щеке, на виске.
— Думаешь, я этого еще не понял, ангел? — шептал он, обдавая ее жарким дыханием. — Я знаю, чего ты хочешь, и ты это получишь…
Он снова нежно поцеловал ее, убрав руки с ее груди. Терри недовольно выдохнула.
— Не надо… — начала она, но договорить ей не дали его губы.
— Я знаю, чего ты хочешь, cara, — повторил он. — Я хочу того же. Но я пытаюсь быть деликатным.
— Деликатным?
Уж этого девушка никак не ожидала.
— Я хочу, чтобы все развивалось постепенно. Чтобы тебе было хорошо…
Терри словно ударило разрядом тока. В ответ она прильнула к нему что есть силы.
Джио с шумом выдохнул через стиснутые зубы. Одна его рука скользнула вниз по ее спине, прижимая еще ближе.
— Но если ты не перестанешь тереться об меня, как кошка, то я забуду о всякой постепенности.
— А кто тебя просил действовать постепенно? Разве я…
Конец фразы потонул в радостном возгласе.
Молодой человек схватил ее и приподнял над полом.
— Значит, плевать на деликатность? — Он бросил ее на кровать с такой быстротой, что девушка ахнула от удивления. Не успела она опомниться, а Джио уже упал рядом и принялся страстно целовать ее. — Вы сами попросили об этом, сударыня…
Его неугомонные пальцы стянули тонкие лямки бюстгальтера, прижали ее руки к покрывалу и открыли атласную грудь. Его губы порхали по ней невесомыми поцелуями, лаская, мучая, провоцируя. Терри казалось, что она лишится чувств от этой пытки.
— Джио… о, Джио!
Его имя звучало словно заклинание, мольба о покорности, а ее руки пробуждали в нем новый отклик. Требовательные и быстрые, подгоняемые нарастающим желанием, они ловко расправлялись с пуговицами его рубашки.
Джио скинул рубашку, бросил на пол и переключился на помятую юбку.
— Чулки, — простонал он, приподняв юбку и глядя на изящные кружевные резинки. — Знаешь ли ты, как действуют на меня чулки?
Терри покачала головой, и светлые волосы заколыхались легким облаком.
Последнее разделявшее их препятствие было снято и брошено на пол, и знающие руки Джио нашли главную точку на ее теле, от прикосновения к которой она начала задыхаться, запрокинув голову на подушки. Ее побелевшие пальцы впились в его сильные плечи, словно ища поддержки.
— Джио!
— Знаю, cara, знаю.
Терри уже приблизилась, почти достигла самого края, того истинного единения, которое не описать словами, и была не в силах дождаться его. Когда Джио отстранился на мгновенье, она почти запаниковала, подаваясь к нему, прижимая к себе, боясь, что он не станет продолжать.
— Тереза… — Ее имя прозвучало как стон боли. — У меня нет… ничего. А у тебя?
Она не могла понять, о чем он говорит. И почему медлит. Он не должен останавливаться, отвлекаться от главного. А главное — это то, что происходит между ними.
— Ничего, ничего, — нетерпеливо бормотала она, — неважно, это не имеет значения. Нет… Джио, прошу тебя!
Девушка почти кричала от нетерпения.
Она различила его легкий вздох, его горячие пальцы впились в мягкую плоть ее бедер, придвинули к себе… и в следующую секунду он соединился с ней.
И в это мгновение он забыл обо всем на свете. Ритм его быстрых яростных движений захватил, закружил ее, они вместе взлетали все выше и выше, пока не поднялись до верхнего предела, откуда упали в пропасть наслаждения и забытья, разверзшуюся под ними.
