Шерил Вудс - Так будет всегда
Он наклонился к ней, приблизившись лицом, и Джессика почувствовала, что врастает в дно океана, не в силах вырваться из его объятий и, если быть честной самой с собой, не желая вырываться. Ее тело само прильнуло к нему, отлично вписываясь в мужественные контуры. Их ноги сплелись, и ее руки судорожно уперлись в его влажную грудь. Хотя вода, заключившая их обоих в свои объятия, была прохладной, их голые тела излучали неистовый жар.
Мучительно медленно губы Кевина легко дотрагивались до ее рта. Джессика слизала языком соленые капли с его губ, и это ее внезапное движение побудило его предпринять более смелую атаку на ее и без того закружившуюся голову. Его язык нащупал ее, затем нырнул глубже в рот.
От Джессики не укрылось, какой эффект оказывал на Кевина этот страстный контакт, но он старался изо всех сил не дать своей новой знакомой взять над ним верх. Его мускулы напряглись и стали каменными, пока он боролся с собой, полный решимости не торопить события уйти за пределы того, что она готова была принять, как будто знал, что может ее спугнуть. Когда она невольно вздрогнула от пробудившихся от долгого сна чувств, он отпрянул и посмотрел на нее вопросительно, продолжая крепко держать ее за талию.
— Ты в порядке? — спросил он. Джессика была поражена, услышав искреннюю нотку беспокойства в его голосе.
— Конечно, — сказала она, тряхнув головой. А потом более непринужденным тоном добавила — А почему бы нет?
— Хороший вопрос, — ответил он. — Не думаю, чтобы тебе хотелось на него ответить.
Ее снова потрясла его проницательность. Это было приятно и вместе с тем приводило в замешательство, что этот человек не только не разозлился, что ему пришлось прервать обольщение, но он понял ее глубоко засевшие страхи, которые ей сначала надо было преодолеть, а уже потом дать развитие их отношениям. Он был прав, что она еще не готова поделиться вслух своими чувствами. Как ни странно, но только теперь она поняла, что в течение многих лет ей вообще не хотелось делиться своими чувствами. И тем не менее за это короткое время с Кевином она поняла, что этот момент быстро приближается и ей остается только глубоко заглянуть к себе в душу и выкинуть старые обиды.
— Я не уверена, что сама знаю все ответы, — призналась она как нельзя более откровенно. — Мы могли бы поговорить об этом в другой раз?
— Мы могли бы поговорить об этом в любое время, когда ты будешь готова, — сказал он, нежно целуя ее. — Я принимаю тебя такой, какая ты есть, Джессика. Со всеми твоими тревогами и прочим. В один прекрасный день, если ты мне позволишь, я постараюсь помочь тебе преодолеть все это. До этого ты сама устанавливай скорость.
— Ты удивительный человек, — сказала она искренне. — Я начинаю радоваться, что встретила тебя.
— Больше не боишься?
Она покачала головой, потом широко улыбнулась.
— Я в ужасе.
— Может быть, это не так плохо. По крайней мере, это означает, что ты хоть что-то чувствуешь. У меня такое впечатление, что ты не позволяла себе этого долгое время.
— Ты прав, — призналась она, не желая уточнять, сколько времени горечь по поводу Тодда отравляла ее эмоциональную жизнь. — Спасибо за то, что ты не торопишь события.
Он криво ухмыльнулся.
— Не перехваливай меня. Я вовсе не такой благородный. Я просто сообразил, что, если сильно нажму на тебя, ты можешь просто вырваться из моей жизни.
— Сомневаюсь, что мне удастся вырваться, — решила она. — Я могла бы уйти, прихрамывая, но вырваться — это сейчас за пределами моих возможностей.
— Это вдохновляет. Я всегда был способен догонять хромающих женщин.
— Что касается «догонять», — сказала Джессика, внезапно почувствовав необходимость сменить тему, — ты все еще не сказал, что именно я потеряла, позволив тебе опередить себя.
— Обед, конечно.
— Только и всего?
— Если ты, конечно, не предложишь более значительный приз, — предположил он с надеждой.
— Нет, конечно, — быстро запротестовала она. — Но я согласна на обед. Куда ты хочешь, чтобы я тебя пригласила?
— К себе домой. — Увидев ее удивление, он добавил — Я хочу, чтобы ты приготовила обед. Мне интересно знать, оправдаешь ли ты мои ожидания на кухне, как и в других комнатах.
— Я не припомню, чтобы хвасталась чем-нибудь уникальным в моем доме, мистер Лоуренс, — ответила она, стараясь скрыть свое волнение под сдержанным видом.
— Вы не знаете, чего я жду, миссис Уоррен, — сказал он искушающе, несмотря на внутренний голос, тревожно предупреждающий, что игра выходит из-под контроля. Голос напомнил ему, что с этой женщиной вообще не стоит играть. С такой женщиной можно играть только насовсем. Он не послушался предупреждения. — Просто поверь мне на слово, что ты прошла все тесты на отлично, — сказал он.
— Это комплимент?
— Безусловно. Редкой женщине это удается.
— Скольких ты тестировал? Он попытался подавить улыбку.
— Гораздо меньше, чем ты, очевидно, предполагаешь, судя по твоему выражению лица, — поддразнил он. — Но, вернемся к обеду. Во сколько я должен прибыть?
— Ты имеешь в виду сегодня?
— Конечно, сегодня. Я не хочу давать тебе время заказывать еду из ресторана. Я хочу, чтобы это было истинно твое, Джессика Уоррен, угощение, приготовленное экспромтом, как будто бедный голодный знакомый неожиданно появился на пороге как раз в обеденное время.
— Ты не похож на голодного, — сказала она, рассматривая его мускулистое тело, на котором сверкали капли соленой воды.
— Но я на самом деле голоден, — настаивал он. — А ты, моя дорогая, это исправишь. Если, конечно, у тебя уже нет планов на сегодняшний вечер.
Джессика колебалась. Сказать, что она занята, позволило бы ей легко избавиться от него, привести в порядок разгулявшиеся, к ее изумлению, в последние пару дней эмоции. Но, не вняв своему инстинкту самосохранения, она сказала:
— Нет, у меня нет планов. Мне обычно требуется спокойная, субботняя ночь в одиночестве, чтобы прийти в себя после трудовой недели.
— Значит, на этой неделе будет по-другому. Во сколько мне прийти? — спросил он.
По садящемуся солнцу, окрасившему западную часть неба в розовые тона, Джессика догадалась, что уже около пяти часов.
— Как насчет шести тридцати? Ты сможешь выдержать или упадешь в голодный обморок?
Казалось, он серьезно обдумывает ее вопрос.
— Думаю, что сумею продержаться, — сказал он наконец, беря ее за руку и выводя на берег.
Они быстро вытерлись и пошли к дому, а потом молча поднялись на лифте. На своем этаже Кевин сжал ее руку перед тем, как оставить ее наедине со своими мыслями, мечущимися от предвкушения паники и вида своего скудного холодильника.
