Барбара Картленд - Игра чувств
Чарльз поднял брови.
— Купание имеет для вас такое значение? — спросил граф. — Возможность убежать от проблем нашего мира?
Клиона энергично закивала головой, и маленькое перо на ее очаровательной шляпке затрепетало.
— Да, я испытываю именно такие чувства. Но я никогда еще не встречала человека, который бы их разделял. Все хотят плескаться и шуметь, а мне хочется насладиться восторгом одиночества посреди серебристой воды и золотых солнечных лучей.
Странно, почти сверхъестественно было встретить человека, чувства и мысли которого так близко перекликались бы с собственными.
— Я думаю, что в душе всем нам хочется ощутить подобный покой, — сказал Чарльз. Голос его звучал неуверенно, ибо он не привык делиться сокровенными мыслями. — Но, к сожалению, у большинства из нас есть проблемы. Подобно вам, я нахожу, что легче не думать о них, купаться в реке, однако они все равно поджидают меня на берегу.
Клиона кивнула.
— Это, конечно, правда. И все же иногда, когда солнце светит ярко, как сегодня, а вода чиста и отражает только небо, мы можем забыть о жестоком мире и пожить в собственном маленьком раю.
Чарльз молча смотрел на девушку, пораженный и заинтригованный. Никогда еще он не встречал женщину, которая бы говорила с ним так, будто слова идут не от ветреного сердца, а из глубокой души.
Конечно, она могла играть роль. Чарльз подозревал, что женщины легко прибегают к подобным уловкам, чтобы запутать и сбить с толку мужчин. Однако он не считал, что сейчас с ним играют. Граф был совершенно уверен, что Клиона говорит правду, льющуюся из самых сокровенных глубин ее существа.
Ведя беседу, всадники медленно двигались вдоль берега реки. И теперь прямо перед ними открылось место, где любил купаться Чарльз. Высокие деревья росли по обеим сторонам реки, которая в этом месте делала изгиб и убегала дальше, в заросли леса. А по кромке воды желтели калужницы.
— Мило, ах, как мило! — воскликнула Клиона. — Как возможно, что здесь так великолепно, а непрошеные гости не приходят толпами?
— Они слишком добры ко мне или слишком меня боятся, — с улыбкой ответил Чарльз. — Все знают, что это особая часть моих владений, и с гордостью могу сказать, что очень немногие нарушают запрет.
— Подобно мне, — застенчиво сказала Клиона. — Простите, но мне не сказали, что вы не пускаете людей на свою землю. Поскольку ворота были открыты, а лес выглядел таким завораживающим, я просто поехала вперед.
— Я должен был стоять у входа, чтобы поприветствовать вас, — сказал Чарльз. — Теперь, когда мы встретились, я могу лишь надеяться, что вы придете снова. Быть может, я найду вас здесь завтра утром…
— В это время вы обычно прогуливаетесь верхом? — спросила Клиона.
— Когда я дома и, конечно, когда мне есть о чем подумать, — ответил Чарльз. — Ничто не кажется мне таким умиротворяющим и таким красивым, как это место на реке.
— Но вам нравится бывать здесь одному, — внезапно сказала Клиона. — Я права, не так ли? Это ваше особенное место для размышлений в одиночестве.
Чарльз ответил не сразу. У него возникло ощущение, что жизненно важно сейчас дать верный ответ. Слишком нужна была ему эта девушка, чтобы ответить ей бессмысленной отговоркой.
— У всех бывают моменты, когда хочется побыть одному — обычно когда не можешь найти ответ на очень сложный вопрос, — сказал он наконец.
Услышав тон графа, Клиона поняла, что проблемы, приведшие его этим утром к реке, не из легких.
— Разве можно быть подавленным в таком прекрасном месте? — спросила она. — Когда за ужином говорили о вас, я почти пришла в уверенность, что вы не такой, как все остальные, и что вы чуть ли не выше обычных земных забот.
— Если под «выше» вы подразумеваете «не подвластен», — ответил Чарльз, — то никто не может быть «выше» в этом смысле. Какими бы удачливыми и счастливыми мы ни казались, в траве всегда есть ловушки, готовые ударить нас оземь, когда мы меньше всего этого ожидаем.
Клиона с сочувствием посмотрела на графа, но промолчала, ожидая, что он продолжит. Спустя какое-то время Чарльз сказал:
— Мы можем прятать свои проблемы, но они остаются с нами, пока мы не находим возможность разрешить их, если такая возможность существует. — Чарльз не хотел произносить последних слов. Он не намеревался обнажать собственные страдания, но голос невольно продолжал звучать. — Красота этого леса является всего лишь частью моего мира, — добавил он. — Я не могу постоянно здесь жить. Ах, если бы я только мог! Здесь я могу лишь укрыться, но ненадолго.
— Простите, — нежно сказала Клиона. — Мне легко говорить, а вам это тяжело, не так ли?
— Иногда кажется, что тьму не прорезает ни единый луч, — с грустью признался он.
Чарльз не понимал, что на него нашло. Почему он ведет такую беседу с незнакомым человеком? А тем более с юной девушкой, с которой только что познакомился… Он постарался взять себя в руки и переменить тему.
Но прежде Клиона тихо произнесла:
— Я буду молиться, чтобы то, что разладилось и гнетет вас, унесла с собой эта золотая, сверкающая река, и чтобы вы нашли истинное счастье и любовь, к которым стремитесь.
Слова лились из ее уст очень мягко и ласково. Казалось, будто Клиона могла заглянуть ему прямо в сердце и прочесть каждую отчаянную мысль.
Чарльз удивленно смотрел на девушку. Потом сказал:
— Спасибо. Я могу лишь уповать на то, что ваши пожелания исполнятся.
— Я буду молиться об этом, — с жаром повторила Клиона.
Лес постепенно редел, река выводила всадников к полям.
Тогда, легковесным тоном, как будто решив, что разговор стал чересчур серьезным, Клиона сказала:
— Давайте посостязаемся, кто первым доберется до того края поля, и проверим, чья лошадь лучше.
Не дожидаясь ответа, девушка погнала коня вперед. Наблюдая за ней, граф заключил, что имеет дело с превосходной наездницей. Лошадь Клионы была крупнее, чем выбрали бы большинство женщин, но девушка управляла ею с непринужденной уверенностью.
Урагану не нужно было объяснять, что это скачки. С тех пор как Чарльз приобрел жеребца, тот не проиграл ни единого забега и всякий раз обходил лошадей, которые пытались с ним тягаться. Вот и сейчас вороной мгновенно переключился на галоп.
Вскоре соперники перешли на скорость, не оставлявшую сомнений, что это самая настоящая гонка. И в кои-то веки Чарльз не был уверен, что победит.
«Много ли на свете женщин, столь искусных в верховой езде?» — задавался вопросом восхищенный Чарльз.
Они мчались вперед и вперед.
На горизонте показался край поля. Лошадей не нужно было подстегивать в желании опередить друг друга. Лишь появление ограды принудило животных остановиться.
