Кэрол Маринелли - Жена моя, королева
Тогда Лейла осмелела еще больше. Она провела рукой по его руке от плеча до запястья и тронула пальцами широкие шрамы — почти почувствовала боль, и он тут же зашевелился, и она отдернула руку, поняв, что вторглась в запретную зону.
И вдруг, неожиданно, разразилась буря. Его страх нахлынул так быстро, был таким явственным, что Лейла сначала решила, что чтото случилось на самом деле и она вотвот увидит этот ужас — землетрясение, или пожар, или врагов. Он напрягся, его сердце сильно забилось, тело дернулось. Она думала, что сейчас он вскочит с кровати навстречу опасности.
Все это случилось мгновенно, а потом она услышала его крик — и поняла.
Этот страх был неподдельным, опасность — реальной, но только для него. Она поняла, что Завиана мучает ночной кошмар, что он не хочет, чтобы она это видела, что вежливость требует, чтобы она отвернулась, притворилась спящей. Но вместо этого она обняла его.
Она не сказала ни слова, только обнимала его и нежно целовала его холодную от пота шею, пока его сердце не забилось спокойнее, а дыхание не стало ровнее.
Теперь Лейла знала, что у Завиана есть тайна. Тайна, о которой нельзя говорить. Эта тайна принадлежит только ему, и так будет до тех пор, пока он сам не захочет ее открыть.
Глава четвертая
Утром он не мог смотреть ей в глаза.
Легкую головную боль снимет кофе, но как избавиться от смущения, стыда? Завиану не нравились эти чувства.
Вошли горичные, чтобы приготовить комнату для завтрака. Он взглянул на Лейлу и увидел, что ее щеки вспыхнули румянцем, когда они зажгли лампы, а она должна была сесть, чтобы девушки могли поправить ее подушки. Румянец не угас и тогда, когда они расставили на столе еду: фрукты, йогурты, печенье, молоко с медом, кофе, кувшин с ароматным чаем. Завиан был уверен, что ее смутил его ночной крик, и очень удивился, когда, после ухода служанок, она прижала руки ко рту и подавила смешок. Его глаза расширились от удивления, когда Лейла призналась, что действительно смущена, но вовсе не его ночными кошмарами.
— Они меня одевают, они меня омывают… — Она знала, что так и осталась нагой, прикрытой только простынями, а воздух полон запахами их любовных игр. — Но мне неприятно, что они сюда входят.
Ему это тоже было неприятно.
Она опять покраснела, но по другой причине. Он встал с постели совершенно обнаженным.
— Что ты будешь есть?
— Печенье.
— Пить?
— Сладкое молоко.
Она смотрела, как Завиан обвязывает полотенце вокруг бедер, берет с подноса кувшины с молоком и кофе, печенье, тарелки и маленькие чашечки и расставляет все это на столике у кровати. А потом, наверняка впервые в жизни, король убрал со стола.
Он унес остатки завтрака, и она слышала, как звонили колокольчики, когда он шел по коридору. Потом он вернулся, снял полотенце и лег в постель.
Колокольчики зазвонили снова. Наверняка Бейджа спешила посмотреть, что сталось с ее госпожой, а потом она услышала, как твердый голос произносит:
— Не беспокойте нас.
Лейла представила себе, как Бейджа застыла в изумлении, потому что колокольчики перестали звонить, а потом их звон стал удаляться. Они остались одни.
— Это наше место.
Она посмотрела ему прямо в глаза, и он теперь мог встретить ее взгляд. Теперь, когда Лейла сказала, что у них есть свое место, где они могут просто быть, Завиан был бесконечно благодарен ей за то, что она не задала никаких вопросов, не потребовала объяснений ночного происшествия. За то, что она молча приняла все это.
— Значит, у тебя шесть сестер?
Завиан лежал на боку. Он ничего не ел — только пил кофе.
Лейла села в постели и одним глотком выпила сладкое молоко, быстро расправилась с мягким печеньем.
Пусть этот завтрак длится целую вечность… Просто быть с ней рядом, рассказывать ей глупые истории, которые он прежде никому не рассказывал. То, что всегда казалось неважным, теперь вдруг обрело новый смысл.
— Вы ладите друг с другом?
— Иногда. — Лейла засмеялась. — Но не все сразу. — Она увидела, что он удивленно нахмурился. — Я всегда разговариваю с одной или двумя, а не со всеми одновременно, но мы всегда волнуемся друг за друга. Вот сейчас они, наверное, волнуются за меня.
— Почему?
— Потому что я тут… — (Он смотрел, как она насыщается, как кладет остатки печенья обратно на золоченое блюдо.) — Конечно, сестрам не стоит волноваться. Они знают, что ты — хороший правитель, что ты будешь хорошим мужем и дашь нашей стране наследника престола. — Она натянуто улыбнулась и отвела от него взгляд. — У них нет причин беспокоиться. Хотя я желала бы большего от своего мужа.
Лейла возбуждала его, удовлетворяла его. И предоставляла ему еще коечто, чем, как понял Завиан, редко наслаждаются короли и чем, видимо, редко могла наслаждаться она сама.
Разговор. Простой человеческий разговор, не зависящий от статуса. Ни на одно мгновение не мог он себе представить, что его невеста, на которой он женился изза чувства долга, подарит ему это.
Быть королем, конечно, почетно. Но ему постоянно напоминали, кто он такой, и что он такое, и каким он должен быть. Но прошлой ночью он сам почувствовал себя избранным и единственным. А она хотела большего. Но Завиан не был уверен, что может дать ей еще.
Себя самого.
— А тебе хотелось бы иметь братьев?
Он покачал головой.
— Зачем желать того, чего не можешь иметь? Но у меня есть три двоюродных брата. Мы иногда играли вместе, когда были детьми. Они мне как братья.
— Один из них — Кариф? — спросила Лейла. Она коечто знала о его двоюродных братьях. — Вы часто видитесь?
— Кариф очень занят. Он правитель Кайса. Иногда мы разговариваем.
— А со средним братом?
— С Рафиком? — быстро сказал Завиан. Коекакие вещи он не хотел обсуждать. — Он бизнесмен. Много работает, ездит. — (Она заметила его чутьчуть смущенный взгляд.) — С Тахиром я не вижусь, — добавил он прежде, чем она успела спросить. — Он отсутствует уже довольно долго.
— Тогда они тебе не как братья, — подытожила Лейла. — Точнее, не те братья, которые близки.
— Я уже говорил, — отрезал Завиан. — Нельзя скучать о том, чего не знаешь.
— Не могу себе представить, что бы я делала, если бы не было моих сестер. Я всегда могу поговорить с ними. Конечно, есть вещи, о которых я не решилась бы говорить с ними… А вот Бейджа знает коечто…
— Например? Что такое знает Бейджа, о чем ты не можешь сказать своим сестрам?
— Ничего!
Если Завиан не собирается больше ничего говорить о своих братьях, она тоже не будет.
— Скажи мне…
