Тони Коллинз - Ради карьеры
Обзор книги Тони Коллинз - Ради карьеры
Тони Коллинз
Ради карьеры
Глава первая
– О Господи, опять встретились! И когда только мы перестанем постоянно натыкаться друг на друга!
– В виде исключения я абсолютно с тобой согласен, – бросил в ответ Мел, втискиваясь вслед за ней в лифт. Кэтлин отметила, что улыбка у него все такая же обаятельная. Прямо как для рекламы зубной пасты. Ну и черт с ним! – досадливо подумала она, не без труда запихивая свой репортерский блокнот в большую сумку из черной кожи, висевшую у нее на плече. С какой радостью она залепила бы ему пощечину, чтобы стереть с его лица эту самодовольную улыбку! Кэтлин даже подняла руку, но вовремя опомнилась и вместо этого провела пальцами по своим длинным, с золотистым отливом кудрям. А он был доволен. Он всегда радовался, когда ему удавалось ее завести. Бывало, он никогда не упускал случая напомнить ей о том, что он, Мел Ригз, – репортер самой престижной газеты в городе, в то время как она, Кэтлин, пять лет проработала для ничтожной провинциальной газетенки. Они всегда соперничали друг с другом. Это было давнее соперничество. Оно началось еще в те времена, когда оба они, вчерашние выпускники колледжа, работали репортерами в маленьком городке на юго-западе штата Мичиган и были мужем и женой. Их теперешние коллеги едва могли представить, что эти двое были когда-то женаты, да и самой Кэтлин временами в это верилось с трудом. Они были вместе два года, и уже десять лет – в разводе. Теперь в свои тридцать три Кэтлин все еще билась, чтобы сделать себе имя, в то время как Мел стал знаменитостью, во всяком случае в журналистском мире Сент-Луиса, что он с удовольствием и подчеркивал при каждой их встрече. Но наибольшее удовольствие он испытывал тогда, когда ему случалось перехватить у Кэтлин новый материал, а это ему удавалось почти всегда.
– Послушай, Уайлдер, – говорил он сейчас, – не будь я уверен в обратном, то мог бы подумать, будто ты меня терпеть не можешь или сильно обижена.
Она подняла на него глаза. Этот подонок еще и улыбается! Подонок, но до чего красив! – уж самой себе-то она могла в этом признаться даже сейчас. Он был не так уж и высок ростом – всего на несколько сантиметров выше ее. Он терпеть не мог, когда Кэтлин надевала туфли на высоких каблуках, потому что тогда она казалась выше его. Может, поэтому Кэтлин теперь почти постоянно носила именно такие туфли. У него были мужественные черты лица и серо-голубые глаза, цвета разбушевавшегося океана. Его темно-каштановые волосы (как у кинозвезды, говаривала она в приливе нежных чувств; во время ссор у Кэтлин существовало для них другое сравнение), – так вот: его густые волосы были всегда в легком беспорядке и спадали на воротник неизменной летной кожаной куртки. Он всегда носил яркие футболки с открытым воротом, джинсы, туфли без задника и был похож скорее на тайного наркомана, чем на тридцатипятилетнего журналиста – лауреата почетной Пулитцеровской премии… Да, красив, подонок. И к тому же прекрасно это знает. И всегда знал.
– Ах, если бы ты не был уверен в обратном… – повторила Кэтлин, намеренно растягивая слова, и с легкой улыбкой добавила: – Смею тебя заверить, что на этот раз твои источники информации тебя подвели.
Прежде чем он успел ответить, а Кэтлин нисколько не сомневалась: он бы за словом в карман не полез, – лифт резко остановился. Кэтлин вышла первой и на рекордной скорости – принимая во внимание высоченные каблуки – пересекла запруженный людьми холл городского суда Сент-Луиса, направляясь к дверям, выходившим на Южную Центральную авеню.
Она не могла решить, чем раздражал ее Ригз больше всего: своей ли привлекательной внешностью (после развода с ним она, не отдавая себе в этом отчета, стала избегать красивых мужчин), своей ли самоуверенностью, от которой она на стенку лезла, или же своим невероятно быстрым (как ей казалось) успехом в карьере, успехом, которого, как думалось ей, он не заслуживал. Безусловно, он хороший репортер, но не настолько же, чтобы оказаться достойным Пулитцеровской премии?! Не настолько же, чтобы ему платили такие бешеные деньги?!
Хотя как знать? Может, как это ни горько, он именно такой и есть – блестящий журналист.
Она и Ригз – как давно это было! Но Кэтлин и теперь помнила, быть может, даже слишком хорошо помнила, тот первый день, когда их дороги пересеклись. Тогда она только что получила свое первое назначение в качестве репортера газеты в Пау-Пау, и ее послали собрать материал в один из пригородных районов, где она прежде никогда не бывала. Кэтлин остановилась у бензоколонки, чтобы расспросить о дороге. Единственный работник как раз обслуживал клиента, и она обратилась к мужчине, который тщетно пытался выбить из упрямого автомата стакан содовой.
Он здесь не работает, сказал он Кэтлин, но отлично знает этот район и счастлив показать очаровательному репортеру дорогу к ее будущей статье. Ей потребовался целый час, чтобы, следуя его указаниям, приехать на место происшествия, и еще столько же, если не больше, на обратный путь. В результате Кэтлин опоздала со сдачей материала, и он не попал в номер. Тогда же ей и объяснили, кто был встреченный ею у бензоколонки человек: его звали Мелвин Ригз.
Сам он очень веселился по этому поводу, Кэтлин же была в совершенной ярости, и, чтобы загладить свою вину, Мел уговорил ее вместе поужинать. Неожиданно для Кэтлин – при том, как мало у них было общего, – она провела чудесный вечер, и, когда Мел пригласил ее снова, она с радостью согласилась. Затем последовал бурный роман. Бурный – в прямом смысле этого слова: со ссорами и мгновенными примирениями, со вспышками страсти и ревности, с дурачествами и взаимными розыгрышами… Кэтлин и не подозревала, что на свете бывает такая любовь. Но даже тогда она понимала, что несходство в их характерах может привести к серьезным проблемам. Она и сейчас помнила тот вечер, когда Мел сделал ей предложение, будто это случилось только вчера.
– Почему бы нам не пожениться? – как бы между прочим сказал Мел.
– Это что? Предложение руки и сердца? – спросила она со смехом, полагая, что он шутит.
– Точно так. И другого не жди, – ответил он без улыбки.
Несколько мгновений Кэтлин смотрела на него молча. Потом выговорила:
– Ты это серьезно?
– Похоже, это тебя удивляет.
– Пожалуй, да.
– Не понимаю, почему.
– Ведь мы с тобой так мало знакомы…
– Не так уж и мало.
– Всего три месяца.
– Три месяца, две недели и пять дней, – уточнил он.
Надо же! Запомнил! – радостно подумалось ей тогда. Впрочем, у него всегда была память как у компьютера.
– Ты же сам знаешь, какие мы с тобой разные, – проговорила она.
