Лора Бекитт - Остров судьбы
Бьянка подошла к буфету, достала бутылку и сделала несколько жадных глотков. Потом подошла к окну. Тулон был портовым городом, работа в гавани кипела круглые сутки; даже ночью было слышно, как в жестяном нутре бьется равнодушное механическое сердце.
Ей не нравилось здешнее море, скованное камнем. Она изредка ходила на пристань из-за слепого гитариста, который иногда там играл. Она слушала его, и ей казалось, что ее печаль сплетается с грустными переливами гитары. Бьянка всегда подавала музыканту монету.
Повинуясь внезапному порыву, она спустилась в кухню, где Фелиса еще мыла посуду. Та обернулась и скользнула глазами по лицу Бьянки, взгляд которой был подернут мутной пеленой.
— Я хотела ему изменить с кем-нибудь из гостей, просто назло, но потом подумала: у этих мужчин есть жены, дети; они натешатся мной и бросят, как вещь. Скажи, Фелиса, отчего умерла первая супруга Винсенте?
Кухарка вытерла руки и опустилась на соседний стул.
— Темная история. Синьора Мария долго болела. Одно могу сказать: господин поднимал на бедняжку руку, — ответила она и заметила: — Вы выглядите усталой. Почему бы вам не навестить родителей?
— Он не отпускает. Говорит, салон не должен пустовать. Наверное, он боится, что я не вернусь.
— Такое возможно?
Бьянка нервно передернула плечом.
— Нет. Я никогда не сделаю отца заложником своих отношений с мужем. Винсенте недаром сказал: «Тот, у кого много денег, способен причинить большие неприятности».
— А ваши братья? Один из них теперь живет в Аяччо.
— Ему я тоже не стану жаловаться. Винсенте не раз грозил, что выгонит Джулио на улицу. Брат пострадал на войне и не сможет работать, как другие мужчины, а на пенсию с семьей не прожить.
— Если вы будете постоянно думать о других, вам будет сложно найти выход, — заметила кухарка.
— Мне кажется, я никогда не найду выхода, — сказала Бьянка, подняла на Фелису полные слез глаза и добавила: — Возможно, его просто нет?
Глава 6
Прошел год. Над куполом Тюильри победоносно трепетал белый флаг, страну захватили былые изгнанники, герои превратились в отщепенцев. На смену войне пришел мир, но он царил далеко не в каждом сердце. Не было корсиканца, который бы не вспоминал Наполеона, влачившего дни на острове Святой Елены.
Когда Андреа Санто вышел на свободу после десяти лет заключения, он сразу понял, что окружающий мир изменился гораздо больше, чем он сам. Долгое время он был лишен близких, дома, родины, а теперь — еще и императора. Страной правили люди, готовые плюнуть в лицо самому великому из его соотечественников.
Если прежде Андреа казалось, что оказаться на воле — все равно что подняться наверх из самой Преисподней, то сейчас он не знал, куда он вообще попал.
Андреа Санто получил желтый паспорт, в котором было написано, кто он, сколько и за что отсидел. Бывшему узнику было велено отправиться на место вечного поселения в какую-то глушь, названия которой он никогда не слышал: его выставили из тюрьмы, а заодно вышвырнули из жизни. Он снял арестантскую одежду, и ему было позволено выбрать другую — из груды тряпья, напоминавшего кучу опавших листьев. Возможно, то были вещи людей, которые недавно вошли в тюремные ворота, а быть может, одежду сняли с трупов.
Андреа не стал задумываться об этом: он выбрал куртку грубого сукна, полотняные штаны и рубаху. За десять лет тяжелого, на пределе сил труда он получил тридцать девять франков. Андреа не помнил, когда в последний раз держал в руках деньги, а потому понятия не имел, много это или мало.
Когда ему сказали, что он свободен, он не испытал никакой радости. На каторге Андреа нашел если не друзей, то товарищей по несчастью. На воле у него не было никого.
Он не считал возможным вернуться на Корсику — и не только из-за боязни ареста. Мать и сестра остались в другой жизни, и даже если они были живы, он не желал смущать их своим появлением, обременять присутствием и покрывать их головы позором. И мать, и Орнелла наверняка давно оплакали его и, возможно, забыли.
Клод Бонне, Кувалда, назвал ему адрес и приказал запомнить некий секретный пароль.
— Это наши ребята, — заметил он, — они всегда помогут.
Андреа понимал: воспользоваться явкой означало ступить на преступный путь, а этого он хотел меньше всего. Однако он поблагодарил Кувалду и пожал ему руку. Напоследок Клод Бонне предупредил:
— Будь осторожен. Хотя иногда стоит идти туда, где тебя никто не ожидает встретить, делать то, на что ты не можешь решиться, произносить слова, которые не идут с языка.
И вот Андреа стоял на пристани Тулона, вдыхая воздух свободы. В его холщовом мешке лежали деньги и «Дельфина» — единственный талисман и якорь в этом чужом, враждебном мире.
Андреа долго не решался пойти по улицам — ему чудилось, что его вот-вот остановят, прикажут предъявить документы, а потом арестуют. Свобода казалась невесомым мостиком, на который опасно ступать, хрупким цветком, который легко сломать, беззащитной птицей со слабыми крыльями.
Наконец он преодолел робость и долго блуждал по улицам. Проголодавшись, купил хлеб за два су и напился воды из фонтана, а после продолжил путь. Андреа удивляло все: яркие цветы на клумбах, певучие звуки колоколов, причудливые наряды толпы, разукрашенные экипажи. На каторге заключенных сгоняли в одно место, как стадо баранов, здесь каждый человек был сам по себе. Андреа не верил, что когда-нибудь научится ориентироваться в этой пучине, как до сих пор не понял, что перестал быть номером триста четырнадцать и обрел свое прежнее имя.
Заметив книжную лавку, он около часа топтался на противоположной стороне улицы, прежде чем решился перейти дорогу и толкнуть дверь. Звякнул колокольчик; Андреа очутился в душном тепле и был окутан дивным запахом покоя и древности, переплетенной кожи и бумаги. Он застыл в состоянии минутного блаженства; больше всего на свете ему хотелось, чтобы этот мир стал его домом, он желал в нем укрыться, мечтал остаться здесь навсегда.
— Что вам угодно? — сухо произнес пожилой хозяин, не прибавляя слова «сударь».
Андреа произнес названия так, как произнес бы спасительную молитву. Хозяин подошел к полкам и вернулся со стопкой книг.
— У вас есть деньги?
— Да.
К счастью, он смог заплатить и схватил свою покупку так, как если бы это был пропуск в рай.
Покидая лавку, Андреа заметил молодого помощника хозяина, который стоял ни жив ни мертв, сжимая в руках тяжелый подсвечник, и на его лицо наползла мрачная тень. Он ожидал, что к нему станут относиться, как к насекомому, но не был готов к тому, что его станут бояться.
