Джейн Остин - Гордость и предубеждение
Короче говоря, настроение у миссис Беннет было приподнятым; она наблюдала за отношениями Бингли и Джейн достаточно долго и поэтому убедилась, что, в конце концов, он ей достанется. От слишком хорошего настроения надежды на будущие выгоды для ее семьи зашли так далеко, что на следующий день она чрезвычайно сильно удивились, когда увидела на крыльце мистера Бингли, который приехал, чтобы сделать предложение Джейн.
– Такой приятный был день, – сказала старшая мисс Беннет, обращаясь к Элизабет. – Общество подобралось очень удачно, и никто никому не мешал. Надеюсь, что мы еще не раз встретимся.
Элизабет улыбнулась.
– Лиззи, не делай так. Не надо меня подозревать. Это меня очень удручает. Говорю тебе – я уже действительно научилась общаться с ним просто как с приятным и умным молодым человеком – и не более того, без какого-либо скрытого желания. Меня вполне удовлетворяет его нынешнее поведение, и я прекрасно понимаю, что он никогда не собирался добиваться моей любви. Просто Бог дал ему хорошие манеры и сильное желание нравиться окружающим в большей степени, чем другим.
– Ты такая жестокая! – ответила ее сестра. – Не позволяешь мне улыбаться, а сама непрерывно смешишь меня.
– Как трудно иногда сделать так, чтобы тебе поверили!
– Не только трудно – невозможно!
– Но почему ты пытаешься убедить меня, что я чувствую больше, чем признаю?
– Не знаю даже, как и ответить на этот вопрос. Поучать все мы любим, но почему можем учить тем вещам, которые вообще не стоит знать. Извини; если ты и дальше будешь убеждать себя в своем равнодушии к мистеру Бингли, то не пытайся убедить в этом хотя бы меня.
Раздел LV
Через несколько дней после этого визита мистер Бингли приехал снова, и к тому же один. Его приятель оставил его и уехал утром в Лондон, но собирался через десять дней вернуться. Он просидел с ними больше часа, и настроение у всех было удивительно хорошим. Миссис Беннет пригласила его пообедать вместе, но мистер Бингли отказался, многословно извинившись и сославшись на дела.
– Что ж, – сказала она, – когда вы придете в следующий раз, надеюсь, нам повезет больше.
Мистер Бингли ответил, что всегда будет очень рад посетить их и т. д., и т. п., и как только получит приглашение, то воспользуется первой же возможностью засвидетельствовать им свое почтение.
– А завтра вы сможете прийти?
Да, завтра у него нет никаких дел вообще и поэтому он с готовностью примет ее приглашение.
И он действительно пришел, к тому же в такое «подходящее время», что ни одна из женщин еще не была одета. Миссис Беннет, в пеньюаре и с полуготовой прической, мгновенно влетела в комнату дочери и воскликнула:
– Джейн, дорогая, быстро собирайся и беги вниз. Он пришел. Мистер Бингли пришел! Правда. Скорее собирайся. Эй, Capа, ступай к мисс Беннет и немедленно помоги ей надеть платье. Оставь прическу мисс Лиззи на потом.
– Мы спустимся вниз, как только сможем, – сказала Джейн, – но кажется, что Китти уже давно готова, потому что прошло полчаса, как она пошла наверх.
– Да Бог с ней, с Китти! При чем здесь она? Ну-ка, скорей! А где же твой пояс?
Но когда мать ушла, Джейн решительно отказалась идти вниз одна – только вместе с кем-то из сестер.
То же желание оставить их вдвоем просматривалось и вечером. После чаепития мистер Беннет, по привычке, уединился в библиотеке, а Мэри пошла наверх к фортепиано. Когда два из пяти препятствий были, таким образом, устранены, миссис Беннет долго сидела и моргала Элизабет и Кэтрин, но это не произвело на них никакого впечатления. Элизабет ее просто не замечала, а когда Китти наконец заметила, то спросила, словно ничего не понимая:
– Что случилось, мама? Почему вы мне все время моргаете? Что я должна сделать?
– Ничего, дитя мое, ничего. Я тебе не моргала.
Пять минут миссис Беннет просидела неподвижно, но затем, не желая терять такую бесценную возможность, она вдруг вскочила и, обратившись к Китти со словами «Иди сюда, милая, я хочу с тобой поговорить», схватила ее за руку и вывела из комнаты. Джейн сразу же бросила взгляд на Элизабет, полный недовольства такими хитростями и мольбы к ней на них не поддаваться. Через несколько минут миссис Беннет приоткрыла дверь и позвала:
– Лиззи, дорогая, мне надо с тобой поговорить.
Элизабет пришлось подчиниться.
– Пусть останутся вдвоем, – сказала ее мать, как только они вышли в зал. – Мы с Китти пойдем наверх и посидим в гардеробной.
Элизабет предпочла не спорить с матерью и просто спокойно дождалась в зале, пока они и Китти не исчезнут из виду, а потом вернулась в гостиную.
Таким образом, в тот день хитрости, к которым прибегла миссис Беннет, успеха не возымели. Бингли был само обаяние, но суженым Джейн так и не стал. Его веселье и непринужденность стали чрезвычайно уместным дополнением к вечерним посиделкам, а невыносимую навязчивость матери и ее глупые замечания он воспринимал с должной снисходительностью и незыблемым выражением лица, чем в значительной мере обязан был ее дочери.
Мистера Бингли не пришлось долго уговаривать остаться на ужин; а когда он уже собирался домой, была достигнута договоренность – главное, между ним и миссис Беннет, – что завтра утром он придет, чтобы поохотиться вместе с ее мужем.
После этого дня Джейн больше никогда не вспоминала о своем равнодушии. Ее сестры о Бингли не обмолвились и словом, и Элизабет отошла ко сну со счастливой уверенностью, что все непременно должно завершиться очень быстро, если мистер Дарси не вернется раньше указанного времени. А если серьезно, то она почти не сомневалась в том, что все это произошло не без содействия указанного джентльмена.
На следующий день Бингли пришел точно в назначенное время; и они с мистером Беннетом провели вместе весь вечер, как и было договорено. Последний оказался человеком более приятным, чем ожидал его компаньон. В поведении Бингли не было ни чопорности, ни глупости, способных спровоцировать сарказм с его стороны или заставить его замолчать от отвращения и презрения; он был более общительным и менее эксцентричным, чем когда-либо. Бингли, конечно же, вернулся вместе с ним к обеду, а вечером миссис Беннет снова прибегла к хитрости, чтобы он и ее дочь смогли остаться наедине. С этой целью Элизабет, которая должна была написать письмо, пошла после чаепития в комнату для завтрака, так как все остальные собирались засесть за карты, она не собиралась мешать планам своей матери.
Но вернувшись в гостиную после написания письма, Элизабет с безмерным удивлением поняла, что в своих уловках мать явно превзошла саму себя. Открыв дверь, Элизабет увидела, что ее сестра и Бингли стоят у камина и о чем-то серьезно разговаривают. Возможно, эта сцена и не навела бы на какие-то догадки, но когда они поспешно обернулись и быстро отодвинулись друг от друга, их лица сказали все, о чем был разговор. Они оказались в неудобной ситуации, и Элизабет показалось, что ее ситуация была еще хуже. Никто из них не произнес ни полслова; и Элизабет как раз собралась уйти, но тут Бингли, который, как и Джейн, уже успел сесть, вдруг вскочил, прошептал несколько слов ее сестре и выбежал из комнаты.
