Непокорная фрау Мельцер - Якобс Анне

– Ты видел, как официально молодая госпожа Мельцер попрощалась со своим мужем? – спросила Герти, когда они шли по подъездной дорожке к дому.

– Но она все-таки улыбнулась, – заметил Гумберт. – Возможно, они снова будут вместе.

– Ты что, серьезно так думаешь? – с сомнением произнесла Герти. – По-моему, это конец.

– Все случается в мае, – весело пропел Гумберт.

Он посмотрел на Ханну, и они улыбнулись друг другу. Всю дорогу они держались за руки, как влюбленная пара. Это странно, подумала Августа. Она всегда считала, что Гумберта не интересуют девушки. Но, похоже, она ошибалась.

– Вы двое – похоже, душа в душу, а? – спросила она насмешливо.

– Да, – совершенно серьезно ответил Гумберт. – Я никогда не должен был уезжать без Ханны.

– Ах, ты, – улыбнувшись, Ханна толкнула его в бок, – ты всегда так много говоришь.

– Разве это не правда? – улыбнулся он ей.

– Да, правда, – призналась она, краснея.

Дёрте в деревянных башмаках и синем льняном халате возилась возле большой цветочной тумбы. Она сняла еловые ветки с уже пробивающихся цветов и положила их друг на друга, чтобы потом на тачке отвезти к поленнице дров. Сейчас она с любовью рыхлила почву между цветами, позже она посадит тут фиалки, которые выращивала в больших цветочных горшках в прачечной.

– Один горшок она уже разбила, – сообщила Герти с ухмылкой. – Но в остальном она справляется хорошо, девушка ведь из деревни и умеет копаться в земле, как дождевой червь.

Августа послала Дёрте за детьми в садовый домик – Лизель и Максл помогут ей посадить растения после чаепития, они привыкли к такой работе.

– Ты всегда пытаешься заставить свою бедную дочь работать? – ворчала Герти. – Лизель очень умная девочка, она должна ходить в школу и позже научиться чему-то приличному.

– Как ты, верно? – сердито бросила Августа.

Какое Герти было дело, ходит Лизель в школу или нет? Получила ли она сама пользу от того, что прошла дорогостоящий курс горничной? На вилле, по крайней мере, ей пока что никто не предлагал место горничной. Девушка на все руки – вот кем она была. И пока госпожа фон Доберн оставалась в доме, она, вероятно, таковой и останется. Экономка была для нее как бельмо на глазу.

На кухне длинный стол был уже накрыт. Брунненмайер разливала кофе, сначала, разумеется, наполнив мейсенский кофейник для госпожи фон Хагеман и госпожи Алисии Мельцер. Затем маленький, уже поврежденный кофейник для госпожи фон Доберн, которая ела в своем кабинете на первом этаже. И наконец, большой синий жестяной кофейник для служащих. Какой аромат! Герти и Ханна принесли из кладовки свежий дрожжевой пирог, а также кекс с изюмом и шоколадные ломтики, которые так любили дети.

– У вас такой вкусный пирог! – изумился Кристиан. – И настоящий зерновой кофе.

Эта скупердяйка Йордан, очевидно, не давала бедняге ни кофе, ни чего-либо другого, с горечью подумал Августа. О мертвых нельзя говорить ничего плохого, но Кристиану повезло, что он избавился от нее! И ей тоже!

Все расселись за столом, кофейник, кувшин с молоком, сахарницу и пирог передавали по кругу. Вскоре на кухню ворвалась Дёрте с детьми, она заставила их вымыть руки в раковине, но всех рассмешило, что ее руки были заметно грязнее детских.

Фриц и Хансл направились к Кристиану и забрались к нему на колени, Максл втиснулся на колени Августы, а Лизель подбежала к Герти. «Ага, – неодобрительно подумала Августа. – Я должна быть внимательна, чтобы она не испортила мне девчонку. В конце концов, нам нужны все руки в тепличном хозяйстве. Может быть, позже я спрошу Дёрте, не хочет ли она поработать у нас. Она, похоже, хорошо разбирается в растениях, кроме того, крепкая и сильная. А поскольку сама родом из деревни, то, конечно, не станет просить большую зарплату. Может быть, будет работать просто за комнату и питание? Она могла бы спать наверху вместе с детьми». Да, Дёрте была, пожалуй, лучшим решением. Кристиан был, конечно, славным парнем, но если посмотреть более внимательно – каким-то слишком утонченным для садовой работы.

– Он тоже показался мне знакомым, – раздался голос за столом, и Августа встрепенулась от своих мыслей.

– Тот, в твердой шляпе? – спросила она. – Ты о нем говоришь? Который так ужасно рыдал?

Гумберт кивнул и откусил кусок пирога. Ханна налила ему молоко в чашку с кофе. Она, казалось, точно знала, сколько нужно наливать, потому что не спрашивала.

– Я не знаю, – пожала плечами Эльза. – Он был так одет. Но мне тоже кажется, что я видела его раньше.

Она макнула кусок пирога в чашку с кофе и смутилась, вынимая его, потому что часть осталась в чашке.

– Ну, я его не знаю, – отозвалась Ханна.

Герти тоже пожала плечами – она никогда раньше не видела этого странного человека. Но была уверена, что не так давно у него была борода.

– Почему это? – удивилась Эльза.

Герти бросила на нее снисходительный взгляд.

– Потому что у него были такие странные красные пятна. Похоже, борода скрывала лишай.

– Фу ты черт! – вздохнула Августа. – Это заразно?

– При поцелуях, конечно, Августа, – усмехнулась Герти. Все засмеялись. Брунненмайер подавилась своим кофе, и Гумберт похлопал ее по спине.

В один прекрасный день она открутит шею этой болтунье Герти, со злостью подумала Августа.

– С серой бородой и такими редкими, пушистыми волосами, – размышлял Гумберт, а потом громко воскликнул: – Да, теперь я вспомнил!

– И я тоже, – с удивлением пробормотала повариха, положив кусок пирога обратно на тарелку. – И вы тоже должны его помнить, Эльза и Августа!

На мгновение наступила тишина, только Фриц ныл, потому что не мог дотянуться до кружки с молоком.

– Господи! – вырвалось у Эльзы. – Парень, который иногда ее навещал. Тот старый пьяница. Как его звали?

– Зеф, кажется, – пробормотала Брунненмайер. – Она когда-то сказала, что он ее муж.

Августа чуть не поперхнулась кексом с изюмом. Да, конечно, иногда кто-то тайком пробирался по служебному коридору. Она ночевала у Эльзы, но однажды, когда ей пришлось выйти ночью, встретилась с ним.

Фу, что за тип. Она чуть не умерла от страха. Муж! Какой ужас. Если это правда, значит, он наследник Йордан.

– Я тоже видел его однажды, – сообщил Гумберт. – Он бежал через служебный коридор и попал прямо в мои объятия. Это было отвратительно. Он был такой грязный. И от него воняло. Грязью, выпивкой и… Ну, лучше я не буду говорить. Я тогда чуть не упал в обморок от отвращения.

Все согласились, что это было еще до войны. Фанни Брунненмайер также знала, что этот Зеф, или как там его звали, когда-то давно был большой любовью Йордан. Тогда, когда она еще танцевала в варьете.

Глаза Герти расширились от удивления. Какая женщина эта Мария Йордан! Танцовщица в варьете. Горничная. Директор сиротского приюта. Владелица магазина. Гадалка.

– Попробуй это повторить! – воскликнула впечатленная Герти.

– Не только это, – вмешался Кристиан. Поскольку оба мальчика к тому времени соскользнули с его колен, чтобы пошалить на кухне, он был уже не так занят. И прежде чем Августа успела его остановить, начал говорить. – Кроме всего она также давала деньги в долг под проценты! – с гордостью поведал он. – Госпожа Йордан была богатой женщиной, каждый месяц должники приходили и платили ей.

Брунненмайер присвистнула сквозь зубы. Августе хотелось бы сейчас исчезнуть в норе, потому что теперь все уставились на нее. Лишь Эльза была слишком глупа, чтобы что-то заподозрить, но Герти уже все поняла, да и Гумберт начал соображать.

Все давно подозревали, что с этим большим наследством не все в порядке.

– Этот… этот Зеф когда-нибудь появлялся в магазине на Мильхберг? – спросила Августа у Кристиана, стремясь отвлечь от себя внимание.

– Один раз я его видел. По крайней мере, думаю, что видел, – неуверенно протянул он. – Это было в первые дни, когда в магазин пришел какой-то оборванный бродяга. От него пахло шнапсом. Я хотел его выгнать, но он просто зашел в подсобную комнату, а когда я открыл дверь, чтобы помочь госпоже Йордан, она меня выгнала. Да, я думаю, это был он.