Дина Лампитт - Замок Саттон
Тем не менее, когда Роза подъехала ближе и Фрэнсис увидел, как теплое апрельское солнце отсвечивает на ее коже, а пышные рыжие волосы развеваются на ветру, она показалась ему очень желанной.
— Иди ко мне, — глухо сказал он, когда ока оказалась настолько близко, чтобы услышать его.
— Это еще зачем? — насмешливо возразила она.
— Неужто не понимаешь? Ну просто сама невинность!
Не обращая внимания на его слова, она соскользнула с седла и побежала к воде, мимоходом кинув в него горсть песка. Он мгновенно понял смысл игры и бросился следом за ней в море, ощутив приятный холод еще не успевшей прогреться весенней воды. Прямо перед ним, сильными взмахами рук рассекая воду, плыла навстречу приливу Роза. Она смеялась, возбужденная любовной игрой.
— Ты похожа на маленькую девочку, — крикнул он.
На море было очень сильное волнение, необычное для такой безветренной погоды. Тяжелые волны накатывали на берег. Роза преодолела один вал и замерла, со страхом ожидая приближения следующего. Однако она удачно рассчитала прыжок, волна подняла ее, и она на мгновение показалась на гребне — изумрудная русалка, пронзительным криком приветствующая солнце. Фрэнсис прыгнул слишком поздно. На него обрушился мощный, пенистый вал, вода с шумом захлестнула его и повлекла за собой. Он вынырнул на поверхность, тяжело дыша и моргая, и обнаружил, что бурлящий поток прибил Розу к его ногам.
— Я хочу тебя, — сказал Фрэнсис, падая в воду рядом с ней. Они лежали на мелководье у самого берега. Мир был полон чудесной гармонии, когда он слегка приподнял Розу, чтобы волны, бьющиеся о берег, не беспокоили ее, тела их слились, и он любил ее со всей нежностью и чувственной страстью, надеясь, что она никогда его не забудет и что никто ей не сможет его заменить.
Потом они долго лежали на теплом песке в дюнах, болтали о том, о сем и время от времени дремали. Но никто из них не упоминал о ребенке, которого оба хотели. Доктор Захарий обещал, что в течение двух лет у Розы родится сын. Этот срок близился к концу, а никаких признаков, указывающих на наступление желанного события, не было. Тем не менее, после того, как астролог предсказал рождение Елизаветы, о его способностях ходили легенды. При дворе говорили, что даже королева, несмотря на то, что она так плохо обошлась с ним, подумывала о том, чтобы вновь обратиться к нему за советом. Ибо с тех пор, как восемнадцать месяцев назад у нее родилась дочь, она дважды была беременна, и все заканчивалось выкидышами.
«Не может он ошибаться, — снова и снова думала Роза. — Он предсказал мне четверых детей».
Вслух же она сказала:
— Фрэнсис, как ты думаешь, будут у королевы еще дети?
Фрэнсис мгновенно насторожился.
— Думаю, да, — сказал он с деланой беззаботностью в голосе.
— Надеюсь, что это произойдет, ради ее же блага. Мне кажется, Его Светлость теряет к ней интерес.
— Чепуха. Она ему никогда не надоест. Ее чары всегда на него действовали.
— Да, но все признаки налицо, Фрэнсис. Он стал заглядываться на других женщин.
Фрэнсис виновато сказал:
— Но это не означает, что он больше не любит свою жену. Мужчинам иногда хочется разнообразия.
Роза села.
— А тебе?
— Конечно, нет.
Роза хмыкнула.
— Как бы то ни было, король никогда не потеряет интерес к Анне, пока есть шанс, что она родит ему сына.
— Если он решит, что ей на роду написано рожать мертвых детей, она погибла, помяни мое слово.
— Не думаю, — сказал Фрэнсис.
Как это на него похоже, подумала Роза. Все мало-мальски зрячие люди при дворе уже заметили растущее раздражение короля, а друзья Анны продолжали видеть все в розовом цвете, петь песни, участвовать в маскарадах — одним словом, растрачивать свою жизнь на пустяки. Казалось, они никогда не прозреют.
— Думай, что хочешь, — с некоторым раздражением сказала она и, поднявшись, стала натягивать на себя одежду. Тогда-то она и заметила, что на шее у Фрэнсиса нет цепочки с двумя амулетами.
— Волшебные камни! — воскликнула она. — Где они?
Рука Фрэнсиса судорожно метнулась к шее.
— Боже мой, они, должно быть, упали в морс.
Он побежал к морю и стал искать амулеты в воде у берега, среди осколков раковин и зарослей морских водорослей. Роза продолжала одеваться, затем присоединилась к нему, однако, пробродив у берега в течение часа, они не нашли ни «волшебного глаза», принадлежавшего матери Захария, ни карбункула Жиля, того самого, которым благословила его когда-то мудрая женщина из Солсбери. Фрэнсис был безутешен.
— Я бы предпочел потерять бриллиант.
— Нам надо достать новые амулеты, — сказала Роза.
— Купить у нищего на улице? Много от них будет проку. Мои имели силу — я получил их от Жиля и Захария.
— Мы должны навестить его, когда вернемся ко двору. Возможно, он нам поможет.
Им не оставалось ничего другого, как утешаться только этим. Однако случившееся омрачило все оставшееся время, которое они провели в Морсби, и их возвращение в Саттон прошло необычно тихо. Они ехали рядом, но разговаривали мало, а их обычная игра — скачки наперегонки — была забыта. Никогда за все годы их знакомства Роза не видела Фрэнсиса таким задумчивым.
Они приехали в замок Саттон в разгар апрельского ливня.
— Давай поскачем наперегонки, посмотрим, кто из нас первый спрячется от дождя, — крикнула Роза, пришпоривая лошадь и оглядываясь на мужа, потеряв надежду поднять его настроение.
Убедившись, что он последовал за ней, она во весь опор поскакала в сторону ворот. Пронесясь под аркой Привратной башни, она подъехала прямо к Среднему входу, который уже открывал управляющий, спрыгнула с лошади и стремительно вбежала в Большой зал. Здесь Роза вдруг почувствовала полное изнеможение, она задыхалась и была почти в обмороке. Фрэнсис, вбежавший в комнату сразу же вслед за ней, подхватил ее в тот момент, когда она неестественно согнулась, и почувствовал облегчение, увидев, что Роза улыбается.
— Я просто задохнулась, — сказала она. — Ничего страшного. Только колет в боку.
Тем не менее леди Вестон настояла, чтобы Роза легла в постель, и послала за доктором Бартоном.
— У меня такое ощущение, что младшая леди Вестон беременна, — сказала она доктору.
— Почему вы так думаете, мадам?
— У меня нюх на такие вещи, так же, как, наверное, и у вас. Будем считать, что это материнское предчувствие.
Он рассмеялся, хорошо понимая, что она имеет в виду. Поставить диагноз было, наверное, самой сложной задачей: врач при осмотре пациента полагался только на свои глаза и пальцы. И если кого-то, как доктора Бартона, Господь наделял сильной памятью, хранящей симптомы болезней и позволяющей распознавать их и много лет спустя, этот человек получал известность как хороший доктор и мог неплохо зарабатывать себе на жизнь.
