Бертрис Смолл - Плутовки
– Разумеется, он намеревается соблазнить меня, мама, – согласилась Синара.
Жасмин резко хохотнула. Она всегда считала, что именно Синара унаследовала ее характер. И это чистая правда. Бедная Барбара с ее мещанскими корнями никогда не поймет такого поведения. В отличие от Жасмин.
– Но говорят, его отец был настоящим чудовищем, – настаивала герцогиня.
– А мать, как и ты, была дочерью почтенного торговца из Лондондерри! Я пыталась разузнать о нем побольше, но, кроме самых основных фактов, ничего не разведала.
– Значит, тебе хочется узнать побольше? – вмешалась Жасмин.
Синара повернулась и сияющими глазами взглянула на вдову.
– О-о, конечно, бабушка! Думаю, именно в истории его семьи и кроется причина нежелания жениться.
– Вполне с тобой согласна, – кивнула Жасмин. – Брак родителей оказался несчастным. Тебе хочется докопаться почему.
– Вы еще будете поощрять ее в этом безумии! – окончательно вышла из себя герцогиня. – Мадам, я думала о вас лучше!
– Бедняжка Барбара, – вздохнула Жасмин, – ты должна понять, что Синара так легко не откажется от желания получить графа Саммерсфилда. Если он – именно тот, кого она хочет, мы должны помочь ей, чтобы предотвратить трагедию. Пусть ты чего-то не понимаешь, но должна доверять моему слову. А я говорю, что все закончится хорошо. Я когда-нибудь была не права?
– Нет, мадам, никогда – пробормотала усмиренная герцогиня.
– Синара, – спросила бабушка, – ты любишь графа?
Лицо девушки просияло. На щеках вспыхнул румянец.
– Да, бабушка.
– А он? Он любит тебя?
– Думаю, да, но борется со своим чувством. У меня недостаточно опыта, чтобы точно определить, любовь это или просто похоть.
Жасмин кивнула:
– Ты мудра, девочка моя, если понимаешь это. Я хочу встретиться с ним.
– Рано, бабушка. Еще рано, – тихо ответила Синара. – Я не хочу его отпугнуть. Дайте мне затянуть паутину чуточку туже.
– О Господи! – всхлипнула герцогиня.
– Положусь на твое суждение, дитя мое, но не жди самого подходящего момента, ибо он никогда не наступит, – посоветовала Жасмин.
Синара обняла мать за плечи и поцеловала в лоб.
– Я не дурочка, мама, – заверила она. – Пусть я молода, но не дурочка.
Молода, но влюблена и бесшабашна.
Жасмин вспомнила собственную юность, короткий роман с третьим мужем, прежде чем они наконец поженились. Она сегодня же поговорит с Эстер. Та знает, как обстоят дела в действительности.
– Она еще невинна, я точно в этом уверена, – доложила Эстер вдовствующей герцогине. – Слишком мало времени они проводили наедине. Но, честно признаться, она иногда ускользает от меня.
– Оран даст себе пузырек с настойкой. Размешивай одну столовую ложку в чашке воды и каждое утро приноси госпоже. Скажи, что это укрепляющее, которое послала я. Позаботься о том, чтобы она пила его каждый день. Ты все поняла?
– Да, миледи, – кивнула служанка.
«Что же, – думала Жасмин, – если она и бросится в его постель, пытаясь заставить жениться, хотя бы по крайней мере не забеременеет! Я должна разузнать всю подноготную о семье Саммерсов и понять, почему этот красавец граф так противится женитьбе».
Приняв решение, она призвала своего личного слугу, сына теперь уже ушедшего на покой капитана.
– Хью-младший, – начала она, – у меня для тебя задание. Я хочу все выведать о Гарри Саммерсе, графе Саммерс-филде. Мне необходима та истина, которая кроется за очевидными всем фактами. Возвращайся в Лондон и потолкуй с Джоуной Кирой. Он выяснит все, что можно, об этом молодом человеке, включая его финансовое положение.
Если моя внучка все-таки выйдет за него, я должна быть уверена, что он не охотится за ее состоянием. Может, он специально разыгрывает из себя сэра Неприступность, чтобы скомпрометировать ее и вынудить пойти под венец. Мне нужно получить сведения как можно скорее.
– Будет сделано, миледи, – кивнул Хью.
Несколько дней спустя он вернулся с необходимой информацией. Джоуна Кира написал длинное и весьма подробное послание. В конце он добавил, что, несмотря на крайне сомнительную репутацию графа, он не смог найти доказательства его злодейств. Молодой человек жил скромно, не швырялся деньгами, хорошо обращался с потаскушкой, которую наиболее часто посещал, и имел весьма солидное состояние, полученное от деда с материнской стороны. Кроме того, он унаследовал торговую флотилию второго деда, которой управлял лично. Держал деньги в филиалах банка Кира в Лондоне, Дублине и Лондондерри. Редко садился за карточный стол. И что важнее всего, его имя в последнее время не было связано ни с какими скандалами.
Жасмин покачала головой. Странно... Семейство Кира еще никогда не поставляло неверные сведения. На нее произвело впечатление то обстоятельство, что, несмотря на богатство, граф сам вел свои дела, особенно те, что касались торгового флота. Компании О'Малли-Смолл не повредит новый партнер! Интересно, какой тоннаж у его судов? Ходят ли они в кругосветные – плавания или ограничиваются рейсами между побережьями?
Она снова написала Кире, поблагодарив его и справившись о кораблях графа Саммерсфилда и расписании их рейсов.
В ночь перед началом скачек король устроил праздник в своем доме Одли-Энд, расположенном в Эссексе, в нескольких милях от Ньюмаркета. Раньше он нанимал этот дом, но в этом году владелец согласился продать его за пятьдесят тысяч фунтов. Когда-то здесь помещалось бенедиктинское аббатство Уолден, но король Генрих VIII подарил здание своему верному лорду-канцлеру, сэру Томасу Одли. После его смерти поместье перешло к Томасу Говарду, второму сыну герцога Норфолка. Его отвага в битве английского флота с испанской армадой и в долгой борьбе с Испанией принесла ему сначала титул баронета, а потом и графа Суффолк. Послужив Елизавете Тюдор в воинских делах, он после так же преданно выполнял обязанности лорда-казначея при ее преемнике, короле Якове I.
Дом, приобретенный королем, был построен сэром Говардом на месте прежнего аббатства. Стены из песчаника и кирпича окружали внутренний двор. Галерея, тянувшаяся на двести сорок футов, занимала второй этаж восточного крыла. На западной стороне находился внешний двор. Кухни, кладовые и буфетные занимали первый этаж северной стороны. За рекой Кэм, протекавшей через огромное поместье, находились конюшни.
Джеймс Говард, третий граф Суффолк, обремененный долгами, образовавшимися из-за невероятных расходов на содержание столь значительного имения, был вынужден продать Одли-Энд, а король с радостью купил дом, ничем не уступавший по величине некоторым его дворцам. В парадном зале легко помещался весь двор. Главной его особенностью был образец средневекового искусства – большой каминный экран работы итальянских мастеров.
