Бертрис Смолл - Любовь и опасность
И тут Конал посетила еще одна тревожная мысль: его жена приходилась также очень дальней родственницей нынешнему королю Шотландии. Каково это – быть женатым на кузине шотландского короля и единокровной сестре королевы английской? А ведь он не кто иной, как простой приграничный лэрд. Действительно ли Адэр счастлива с ним, зная, что могла бы сделать куда более завидную партию? Может, ему действительно стоит отпустить ее и аннулировать брак?
Но как он может пойти на это, если любит ее всем сердцем и жизнь в Клайте без его медовой любви станет невыносимой?
Наутро он с облегчением распрощался с Робертом Линбриджем и отметил, что его жена была любезна, но не слишком страдала от разлуки с англичанином.
– Жалеешь, что не уезжаешь вместе с ним на родину? – шепнул он.
Чудесные фиалковые глаза жены рассерженно блеснули.
– Иногда, Конал, ты бываешь настоящим болваном. Как сейчас, например. Клайт – мой дом, и навсегда им останется. А теперь у меня на уме дела поважнее! Нужно срочно шить туалеты для визита в Хейлз! Жду не дождусь, когда мы туда отправимся. Как приятно будет вновь увидеться с королем и Патриком! И нужно приготовить тебе приличную одежду! – Она повернулась и направилась в замок.
– Не стану я наряжаться как чертова цыганская обезьяна! – пробурчал Конал, следуя за ней. – Я приграничный лэрд, а не какой-то надушенный придворный!
– Да, приграничный лэрд, но это не значит, что ты должен являться в Хейлз в обличье бродяги или разбойника и пахнуть при этом коровьим навозом, – отрезала Адэр. – Я намереваюсь сшить тебе опушенную мехом куртку, и ты наденешь ее, Конал!
Конал поймал руку Адэр, повернул к себе и, сжав ладонями ее лицо, заглянул в глаза.
– Ты действительно счастлива со мной? – спросил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Если нет… если хочешь вернуться в Англию и предъявить права на земли, я пошлю за Линбриджем. Если тебе плохо в Клайте, я не вынесу этого. Пойми, моя медовая любовь, я никогда не изменюсь. И навсегда останусь неотесанным шотландским лэрдом. А в твоих жилах течет королевская кровь. Ты была графиней в своем праве и богатой землевладелицей. Что я могу предложить тебе? Убогий замок, немного скота и овец? Мы не будем богатыми и знатными людьми. Ты уверена, что сумеешь остаться довольной и счастливой с человеком, который так мало может предложить тебе?
– Ты любишь меня, Конал? – спросила Адэр, глядя в его грубое лицо и серые глаза цвета штормового моря, с золотистыми искорками, глаза, которые с такой надеждой смотрели на нее.
– Люблю. Люблю так сильно, что понял: если ты будешь счастлива без меня на своей родине, окруженная соотечественниками, я готов отпустить тебя, как бы сильно ни грызла меня тоска. Я так люблю тебя, что готов сказать это вслух. Крикнуть на весь зал, чтобы слышали все. Я люблю тебя! Люблю!
Нагнув голову, он осыпал ее лицо поцелуями, и Адэр тихо заплакала.
– Ну зачем, спрашивается, я должна бросать такого человека, как ты? Ты – все, чего женщина может желать в мужчине! И я счастлива быть женой простого приграничного лэрда. Лишь бы всегда оставаться рядом с тобой, с мужчиной, который никогда не изменится и будет таким, как сейчас: любящим, верным и благородным.
– Но если все хорошо, почему же ты плачешь? – растерялся Конал.
– Плачу, потому что счастлива, – всхлипнув, сказала Адэр и тут же засмеялась.
– Никогда мне не понять женщин! – объявил лэрд.
– Ты и не должен ничего понимать! Твоя обязанность любить и не допытываться до причин моих поступков! А теперь отпусти меня. Иначе нам не в чем будет ехать в Хейлз!
Безмерное облегчение охватило Конала при мысли о том, что Адэр всем довольна и не жалеет о потере Стентона. Следующие несколько недель Конал покорно наблюдал, как Адэр, Элсбет и остальные женщины работали над двумя новыми платьями, которые ей предстояло надеть в Хейлзе. И даже не протестовал, когда они снимали с него мерки, чтобы сшить длинную черную бархатную куртку, подбитую и опушенную мехом: совсем простое одеяние с широкими манжетами. К его удивлению, оказалось, что жаловаться не на что. Даже новый колет нельзя было назвать вызывающим, хотя по вороту шла вышивка. Адэр сшила ему три новые полотняные рубашки и шоссы цветов тартана Брюсов. Увидев это, Конал растрогался.
– Я сделала все, как полагается хорошей жене, – только и сказала Адэр.
Для себя она с помощью женщин сшила два платья с завышенной талией и расширявшихся от выреза. Одно из темно-красного бархата, а другое – темно-фиолетовое, почти черное. Рукава длинные и узкие, вырезы квадратные. Манжеты темно-красного платья опушены мехом, а фиолетового – вышиты и отделаны узкой дорожкой крохотных жемчужных пуговок. Подолы обшиты лентами: на темно-красном красовалась золотая парча, на фиолетовом – вышитая тем же узором, что и манжеты.
– Думаю, мода давно изменилась, но я не знаю, что сейчас носят, – пожаловалась Адэр. – Эти получились немного элегантнее моих обычных платьев, чтобы почтить Патрика и короля, ибо приглашение в Хейлз – большая честь для нас.
– Я бывал в Хейлзе и раньше. Такой же замок, как Клайт, – хмуро сообщил Конал.
– Наверняка больше, – покачала головой Адэр.
– Конечно, больше, – согласился он.
– Ты гостил там, когда Хепберн был простым лэрдом, а король – принцем. Сейчас все будет по-другому, – возразила она.
Конал невольно улыбнулся при виде взволнованной жены. Ему самому вовсе не хотелось мчаться в Хейлз по заметенным снегом холмам. Он надеялся на сильную метель, но его мечты не сбылись – в декабре несколько дней шел дождь. И хотя временами дождь переходил в снег, все же поездка была вполне осуществимой. И Адэр ничего не говорила о беременности. У него не было предлогов для отказа, так что пришлось ехать. К тому же Конал посчитал, что Адэр права: нельзя оскорбить короля и его лучшего друга, Патрика Хепберна, графа Босуэлла.
Новая одежда была тщательно сложена в сундук, который привязали к спине крепкого мула. Конал велел двум солдатам собираться в путь. Они отпраздновали первый из двенадцати дней Рождества мессой в зале, после чего был подан праздничный обед и лэрд подарил каждому мужчине серебряный полупенс, в благодарность за преданность. Зная, что их лэрд – человек небогатый, солдаты были искренне растроганы. Адэр поднесла женщинам по отрезу на платье, а Джеку презентовали его первый кинжал с костяной ручкой, и он был ужасно доволен, хотя Флора твердила, что ее сын слишком молод, чтобы носить оружие.
Мердоку достался один из сыновей Бейста, чему парень очень обрадовался. Младшего брата Конала не пригласили в Хейлз, так что ему пришлось остаться в Клайте и следить за домом. Однако Мердок был весьма горд этим.
