Сьюзен Виггз - Волшебный туман
«За тебя, Кэтлин. — Весли посмотрел на первую яркую звезду. — За тебя».
Симус Макбрайд и отец Тулли заряжали катапульту. С развевающейся бородой, старший Макбрайд напоминал мага. Они положили камень на нужное место. Отец Тулли благословил. Симус отпустил веревку лебедки. Камень перелетел через стену и сшиб двух англичан.
Конн и Курран отлично справлялись с тисовыми луками, укладывая солдат так быстро, как только могли.
«Однако этого недостаточно», — отметил Весли. Группа круглоголовых проникла через пролом.
— Во двор! — закричал он, бросив арбалет и вытаскивая свой тяжелый палаш.
Раздались сердитые проклятия ирландских мужчин. Мечи и секиры, молоты и цепы, снятые с молотилок, появились у них в руках. Весли спрыгнул со стены.
Его мозг, казалось, воспринимал только громкие звуки ударов мечей, клацание стали, опаляющий жар безбрежной ненависти.
Враги все прибывали, растекаясь кошмарными волнами по двору. От факелов загорались тростниковые крыши надворных построек. Ирландские проклятия вырывались из охрипших глоток, в то время как англичане дрались молча.
Солдаты на конях и пешие воины окружили Весли со всех сторон. Он почувствовал, что его сила втекает, подобно поту, в окровавленную землю. Через дым и пламя он увидел Рори, бессмысленно лежащего в грязи. Отец Тулли и Симус отчаянно пытались дать отпор четырем вооруженным пиками мужчинам.
Затем, подавив прилив отчаяния, Весли увидел Титуса Хаммерсмита, въезжающего через главные ворота. С буклями, свисающими из-под шлема, как сардельки, командующий круглоголовых ехал на гнедом боевом коне к сторожевой башне.
Курран Хили появился из укрытия возле башни, чтобы выпустить камень в пешего солдата.
Хладнокровно Хаммерсмит бросился к ничего не подозревающему мальчику. Весли стрелой помчался через двор.
— Эй ты, Титус! — закричал он, махая руками, чтобы привлечь внимание к себе. — Или ты уже опустился до того, чтобы убивать детей?
Хаммерсмит остановил лошадь и повернулся, а Курран в это время исчез в тени. Пуля просвистела возле головы Весли. Какой-то воин, закованный в латы, оказался у него на пути. Разъяренный Весли схватил свой палаш в обе руки и размахнулся. Сильный удар чуть не выбил лезвие из рук Весли, но оставил всего лишь вмятину на латах противника.
Не успело яростное проклятие слететь с губ Весли, как вдруг, откуда ни возьмись, вылетел кузнечный молот, который с громким стуком опустился на макушку шлема. Воин упал без единого звука, а кузнец Лайам поднял сжатый кулак в знак победы.
Весли пробежал сквозь дым, перепрыгнув через тело волкодава. Достигнув Хаммерсмита, он взмахнул мечом, разрезав стремя. Хаммерсмит потерял равновесие. Использовав этот момент, Весли вытащил его из седла.
Хаммерсмит свернулся в клубок. Он резко выбросил вперед ноги, ударив Весли в грудь и заставив его откатиться назад, затем быстро вскочил.
— Ну, переведи дух, парень, — насмехался он, — потому что я покажу тебе бой, который ты не скоро забудешь, — схватив меч двумя руками, он ринулся на Весли.
Весли отступил, пытаясь выиграть время, чтобы восстановить дыхание.
— Ты убегаешь от меня? — подстрекал его Хаммерсмит. — Что твоя дорогая жена подумает об этом, Хокинс? — увидев яростное выражение на лице Весли, он сделал следующий выпад. — Ах, да, мы все видели, как она издала последний вздох. Мой друг, и печальное же зрелище она тогда представляла!
Весли почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Он уже не заботился о том, что дышит с трудом, что рукоятка его меча скользит в потной руке, его не интересовало, жив он или мертв. Единственное, что он четко осознавал, это намерение убить.
Хорошо отточенное лезвие командующего круглоголовых направилось к голове Весли. Весли пригнулся и вернул удар. Ирландские проклятия срывались с его губ, словно это был его родной язык.
Хаммерсмит дрался молча, строго и прозаично, в стиле армии Кромвеля. Он не издавал идущих из глубины души возгласов триумфа или отчаяния, подбадривающих выкриков, не взывая ни к святым, ни к Богу.
Весли пожалел его. Хаммерсмиту неведома была настоящая страсть, а Весли посвятил ей сердце и душу, а вскоре отдаст за нее и жизнь. Кэтлин научила его этому. В свою очередь, в память о ней он убьет Хаммерсмита.
Весли выбросил палаш вверх и вперед, чтобы отразить новый удар, который болью отдался в его руке. Он услышал металлический стук. Его меч стал удивительно легким.
Хаммерсмит разбил его на две части.
— Сдавайся, Хокинс, — приказал Хаммерсмит. — Сдавайся и молись, чтобы я вспомнил, что ты все еще англичанин.
— Приготовься к отступлению, — парировал Весли, удивившись чистому, сильному звучанию своего голоса. — И проси у Бога легкой смерти.
Хаммерсмит ничего не ответил, а продолжал ритмично взмахивать мечом, как жнец смерти, собирающий свой кровавый урожай. Весли отражал удары обломком своего палаша. Шаг за шагом Хаммерсмит теснил его к стене до тех пор, пока отступать было уже некуда, и лезвие мелькало перед лицом Весли как маятник, все ближе и ближе, готовясь нанести последний смертельный удар.
— О, Боже, — прохрипел он сквозь сжатые зубы, — пощади мою душу.
Весли успел быстро уклониться от нового удара, со свистом разрезавшего воздух и обдавшего шею легким ветерком. Он ждал, что сейчас вспыхнет яркий внутренний свет забытья и сомкнется над ним.
Но он все еще был в реальном мире и должен отражать удары вражеского меча.
Хаммерсмит сделал смертельный выпад. Весли метнулся в сторону. Лезвие прошло сквозь его тунику и кирасу.
Жгучая боль опалила грудь. Отскочив назад, на две ступеньки вверх по стене, он молился, чтобы у него хватило сил перенести эту боль. Какое-то слабое внутреннее мерцание пронзило era.
Английское лезвие ударило снова. Весли отступил еще на три ступеньки вверх. На четыре. На пять. Успокоительный внутренний свет уменьшился в размерах.
— Не сейчас! Ради Бога, не сейчас! — обратился Весли к этому свету, уклоняясь от одного удара за другим. — Бог! — умолял Весли, — или кто бы ты ни был.
«Я — это ты». Короткая вспышка, и свет исчез. Навсегда. Это причинило ему острую боль, как будто что-то тайное умерло в его душе.
— Нет! Вернись назад, я…
— Боже, да ты сумасшедший! — Хаммерсмит наступал сильнее, чем прежде, намереваясь нанести последний удар.
Весли достиг тропинки на стене, и ему были хорошо слышны рев, грохот и шипение моря далеко внизу под скалами.
А внизу двор был наполнен клацанием оружия, ржанием лошадей и воплями людей. Ирландские воинственные крики превращались в бессмысленные хрипы боли.
