Розанна Битнер - Нежность
— Похоже, кто-то обошелся с ней слишком грубо.
— С ней все в порядке, — успокоил его Вильсон. — Позаботьтесь только, чтобы ее накормили.
— Гм, — шериф почесал затылок. — Ее обыскивали? Саманта в ужасе уставилась на него.
— Да, — солгал Вильсон, берясь за револьвер. — Но если босс узнает, что вы также решили осмотреть и обыскать эту женщину, вы больше не будете шерифом. А точнее сказать, можете даже не остаться в живых.
Шериф бросил взгляд на револьвер и отступил назад. Вильсон знал, что Нику Весту безразлично, как будут обращаться с Самантой Хастингс, но решил припугнуть шерифа, чтобы он не домогался женщины. Последнее время Вильсона стали мучить сомнения в правильности того, чем он занимался. Хватит с него того, что ему пришлось наблюдать, как до смерти избивали мужа этой женщины, а затем отвезти того на верную погибель в прерию. Теперь перед ним сидела жена Блейка Хастингса, красивая молодая женщина да к тому же на седьмом месяце беременности. Да, она права, так войны не ведутся. Но Вильсон боялся гнева Ника Веста. Самое большее, что он мог сделать, это сообщить семье и друзьям Саманты Хастингс о ее местонахождении.
Из соседней комнаты раздался какой-то крик, и шериф поспешил туда, а Вильсон быстро повернулся к женщине.
— Кому я должен сообщить о тебе?
Саманта с трудом сглотнула, ее охватила дрожь.
— Мой брат, Дру Уолтерс. Вы сможете связаться с ним через Джонаса Хэнкса. Мы жили у Хэнксов.
Она замолчала, потому что в комнату вернулся шериф. В это время в дверь постучали, и в помещение вошел сурового вида высокий человек в темном костюме и шляпе. Бросив короткий взгляд на Саманту, он вручил шерифу какие-то бумаги. — Вот документы, подтверждающие законность ареста. — Благодарю вас, судья, — ответил Стивене. — Это все, что мне нужно. Саманта поднялась со стула, вызывающе вздернув подбородок, и смело спросила:
— Скажите, судья Куил, сколько вам заплатил Ник Вест?
Судья оглянулся. — Что?
— Вы слышали, что я сказала. Сколько вам заплатили за то, что вы даже не провели судебного заседания? Хотя в этом и нет необходимости: я гражданка Канзаса, а не Миссури, поэтому вы не имеете права судить меня.
Судья мрачно улыбнулся.
— Для вас это теперь не имеет никакого значения. Никто не придет заявить протест по поводу вашего заключения. Когда вас освободят, вы сможете вернуться в ваш любимый Канзас, который также является рабовладельческим штатом. Надеюсь, к этому времени у вас пропадет всякое желание бороться с рабством.
— Пусть вам удастся запугать двух, трех, четырех людей, но это не значит, что вы сможете остановить все движение! Неужели вы этого не понимаете?
— Мы остановим не двух-трех, а гораздо больше, — возразил судья.
Саманта помрачнела, понимая, что борьба будет продолжаться еще долго и, возможно, затянется на годы.
— И как долго вы собираетесь держать меня здесь? — спросила она.
Судья надел шляпу.
— Шесть месяцев.
— Шесть месяцев?! Через два у меня должен родиться ребенок!
— Ну, это уже ваши проблемы, не так ли? В нашем городе вполне можно найти проституток, которые разбираются в подобных вещах. Я думаю, шериф пошлет за одной из них, чтобы, когда понадобится, помочь вам, — судья направился к выходу. — А теперь я должен вернуться к карточной игре, которую мне из-за вас пришлось прервать. Приятного всем вечера.
— Скорее ночи, судья, — ответил шериф с понимающей усмешкой, затем подошел к Саманте и, взяв ее за руку, обратился к Вильсону: — Дайте мне ключи от наручников. Нужно снять их. Я отведу женщину в камеру, а затем распоряжусь, чтобы ее оформили.
Передавая ключи шерифу, Вильсон взглянул на Саманту, давая ей понять, что исполнит обещанное, затем обратился к Стивенсу:
Вспомните о том, что я сказал вам, прежде, чем решите тронуть ее. Это может не понравиться боссу, а вы сами знаете, что из этого получится.
— Хорошо, буду помнить, — зло усмехнулся шериф. — А теперь уезжайте, пока кто-нибудь не увидел экипаж возле тюрьмы.
А как насчет того заключенного, который кричал? Он ничего не расскажет?
— Я помещу женщину в отдельную камеру, а ему объясню, что ее освободили. Больше никто не будет знать, что она здесь.
К отчаянию Саманты Вильсон вручил шерифу ключи от наручников, официально передав ее в его распоряжение.
— Найдутся у вас одеяла для нее? Боссу не понравится, если женщина заболеет и умрет. Он только хочет, чтобы она получила хороший урок.
— Одеяла у нас есть, — раздраженно ответил шериф. — А теперь уезжайте быстрее.
Вильсон какое-то мгновение помедлил, еще раз посмотрев на Саманту, словно раздумывая: не забрать ли ее с собой, но потом резко повернулся и вышел. Сердце женщины сжалось от отчаяния и страха.
— Пошли, — приказал шериф, направляясь к двери в углу комнаты.
В нос Саманте ударил застарелый запах сырости и плесени. Продолжая держать женщину за руку, шериф подталкивал ее вперед. Они спустились по узкой деревянной лестнице в небольшую комнату с земляным полом.
— Теперь направо, — подсказал шериф, зажигая фонарь и вешая его на стену; Саманта с ужасом заметила, как в щель прошмыгнула крыса.
В следующей комнате Стивене зажег еще одну лампу и подтолкнул женщину к единственной камере, находившейся здесь. Деревянные балки помещения были покрыты плесенью. Шериф открыл дверь камеры, ввел Саманту внутрь и только после этого снял наручники.
— Здесь есть все, что вам нужно: матрац, несколько одеял, горшок для личных нужд и тазик для умывания. Каждое утро я буду приносить кувшин с водой. Кормить вас будут два раза в день; в полдень и вечером. И не пытайтесь кричать, вас здесь никто не услышит. В крайнем случае, я скажу, что в камере сидит сумасшедшая. Эта камера фактически находится не в самой тюрьме, а под землей. А оттуда вряд ли что можно услышать.
Шериф вышел и закрыл камеру на замок.
— Приятного вам сна.
Саманта смотрела ему вслед, вслушиваясь, как закрывается дверь второй комнаты. Наконец, все погрузилось в полную тишину, которую лишь изредка нарушало повизгивание крысы. Саманта благодарила Бога, что шериф, по крайней мере, оставил зажженным фонарь. Жизнь повернулась так, что ей теперь приходилось радоваться даже таким незначительным вещам.
Саманта подошла к матрацу и подняла одеяла, чтобы удостовериться, нет ли там клопов или мышей. Ничего не обнаружив, она опустилась на постель и осмотрела комнату: стены, потолок — из отсыревшего кирпича, пол — земляной. Действительно, ее словно похоронили заживо. Саманта почувствовала, как зашевелился ребенок, и приложила к животу руку. Господи, неужели ему придется родиться в таком ужасном месте? Выполнит ли человек, назвавшийся Джо, свое обещание? Сообщит ли он кому-нибудь, где она находится? Это была ее единственная надежда.
