Элизабет Лоуэлл - Заколдованная
Доминик не мог не улыбнуться в ответ на эти слова. Покачав головой, он повернулся к человеку, чье согласие еще предстояло получить.
— Дункан? — спросил Доминик.
Дункан не поднял головы и продолжал смотреть на камень, лежавший на столе под защитой его согнутых ладоней, скрытый от всех других глаз, кроме его собственных.
— Дункан, — громче повторил Доминик, — ты согласен на брак Саймона и Арианы?
— Делай как хочешь, — равнодушно ответил Дункан. — Все равно Эмбер ушла. Даже Наделенные Знанием не могут найти ее.
— Это так, — сказал Эрик. — Но тебе самому это, быть может, и удалось бы, Дункан.
Дункан медленно поднял голову. В его глазах надежда боролась с отчаянием.
— Ты — ее темный воин, а она — твой золотой свет, — продолжал Эрик. — Рябина отдала тебя Эмбер, а Эмбер — тебе.
Эти слова подействовали на Дункана, словно удар молнии. Он порывисто вскочил на ноги, потянув с собой подвесок. Когда холодный янтарь задел его руку, он застонал так, как будто по нему прошлись стальные когти.
Только теперь Эрик увидел померкший янтарь подвеска. Вся кровь отлила у него от лица. Сокол издал жалобный крик, словно оплакивая кого-то.
Через несколько мгновений в двери большого зала стремительно вошла Кассандра в развевающихся алых одеждах. Одного взгляда на подвесок ей было достаточно, чтобы понять, почему кричал сокол.
Мег, повинуясь какому-то инстинкту, поднялась с места и встала рядом с Глендруидским Волком.
— Что такое? — спросила Мег. — Что случилось?
— Эмбер, — ответила Кассандра. — Она пошла путем друидов, и это почти стоило ей жизни.
Дункан рывком повернул Эрика к себе лицом.
— Скажи мне, как попасть к Эмбер, — коротко потребовал он.
— Кровь Господня! — воскликнул Эрик. — Взгляни на подвесок! Мы опоздали. Она умирает!
— Скажи мне то, что я должен знать, — приказал Дункан. — И побыстрее!
— Ты не Наделенный Знанием, — сказала Кассандра. — Остается только путь друидов, и даже я сама…
— Поднеси подвесок к огню, — перебил ее Эрик. Кассандра хотела было возразить, но наткнулась на неистовый взгляд желтых глаз Эрика, и слова застряли у нее в горле. Она сцепила руки, и длинные алые рукава закрыли ее пальцы.
Дункан быстро подошел к огню вслед за Эриком.
— Возьми подвесок в ладони, — приказал Эрик. Дункан со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда сделал, что велел ему Эрик. Холодный янтарь жег нестерпимо.
— Это все равно что держать горящий уголь, — проговорил Дункан сдавленным голосом.
— Теперь ты понимаешь, почему она ушла, — сказал Эрик.
— Не понимаю.
— То, что ты сейчас чувствуешь, это боль Эмбер.
В голосе Эрика слышалось и сострадание, ибо он знал, что эта боль уже стала и болью Дункана. И это давало Эрику надежду.
— Осторожно подыши на камень, — велел Эрик. — Не дуй. Просто открой рот и выдыхай воздух, пока камень не затуманится от дуновения твоей жизни.
Дункан закрыл глаза, поборол боль, как если бы это был враг из плоти и крови, и тихонько выдохнул в сложенные ладони.
— Еще, — приказал Эрик.
В напряженном молчании все следили за происходящим. С особенно пристальным вниманием смотрела Кассандра, ибо то, что делал Эрик, никогда еще не пробовали на человеке, не Наделенном Знанием.
— Затуманился ли янтарь? — спросил Эрик.
— Да, — ответил Дункан.
— Теперь держи его над самым пламенем. Думай об Эмбер, когда туман начнет исчезать. Потом скажи мне, что увидишь.
Нахмурив брови, стараясь не думать о жгучей боли, которую все еще чувствовал ладонями, Дункан стал держать подвесок над пламенем. Когда туманный налет исчез, он…
— Ничего я не видел, — сказал Дункан.
— Еще раз, — сказал Эрик.
Морщась в ожидании боли, когда подвесок вновь коснется его кожи, Дункан снова взял янтарь в сложенные чашей ладони.
— Не думай о боли, — отрывисто приказал Эрик. — Она не думала. Думай о женщине, отдавшей тебе сердце, и тело, и душу.
Янтарь в руках у Дункана исходил таким свирепым жаром, что казалось, он вот-вот полыхнет огнем.
— Неужели ты не дал ей ничего взамен, кроме тела? — неумолимо продолжал Эрик. — Неужели с ней вместе не ушла никакая частица тебя? Отпусти свой дух, который так крепко держишь. Позволь ему найти ее и сделать вас обоих цельными.
Слова Эрика раздавались в голове Дункана, заглушая крики его тела. Он прерывисто выдохнул, отдавая дыхание своей жизни янтарю, который держал в ладонях.
— Еще раз, — велел Эрик. — Думай об Эмбер. Ты должен хотеть ее больше всего на свете. Понимаешь? Ты должен хотеть ее больше, чем саму жизнь.
И снова Дункан нежно дохнул на янтарь, омывая его холодную, обжигающую поверхность своим теплом.
— К огню, — сказал Эрик. — Быстрее! Как только туман исчезнет, ты увидишь Эмбер.
Дункан дал камню соскользнуть по цепочке, и тот повис над самым огнем. Он стал пристально смотреть в глубину янтаря, в то место, где двигались и кружились тени. Он искал Эмбер в каждом оттенке темноты, вглядываясь в камень до тех пор, пока мир вокруг него не исчез и не остались лишь темнота и ускользающие искорки золота…
Пронзительный, вопрошающий крик орла в небе.
Туман, который тает и вновь сгущается, головокружительный вид на холмы и гряды, цепляющиеся за скалы деревья и долина, спускающаяся к невидимому морю.
Над всем, заполняя все, словно шепот тысячи голосов, шелест ветра, бродящего по осеннему болоту.
Она там, в сердив тишины, окруженная шепотом, которого не слышит.
— …слышишь меня? — Эрик грубо тряс его за плечо. — Дункан!
Дункан медленно поднял голову, разрывая чары янтаря. Лицо его заливал пот. Руки дрожали.
— Кровь Господня — хрипло проговорил Эрик. — Я думал, ты пропал.
Дункан глубоко вздохнул.
— Эмбер.
— Ты видел ее? — Нет.
От огорчения губы Эрика плотно сжались.
— Отдохни. Потом попытаемся еще раз.
— Я знаю, где она, — продолжал Дункан, словно не слыша, что сказал Эрик.
— Где? — в один голос спросили Эрик и Кассандра.
— В Долине Духов.
Эрик взглянул на Кассандру. Наделенная Знанием пожала плечами.
— Мы можем лишь попытаться, — сказала она.
— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил Дункан.
— Священные места либо принимают, либо отвергают нас. На моей памяти Долина Духов не приняла никого, кроме Эмбер.
— Но я был там! — воскликнул Дункан.
— Ну да, — сказал Эрик. — Вместе с Эмбер. Дункан сжал подвесок в кулаке. Боль вонзилась в ладонь, пошла по руке, растеклась по телу. Он был рад ей. Она говорила ему, что Эмбер еще жива.
— Я снова буду там, — произнес Дункан, и эти слова прозвучали как клятва, — Вместе с Эмбер.
