Бренда Джойс - Приз
Элизабет была так тронута, что найти нужные слова не могла. Она погладила ее по щеке.
— Почему? Он так скверно обошелся с вами?
— Когда я уеду, вы можете спросить у него, — ответила Вирджиния.
— Сначала я, потом вы. Он чуть не убил Томаса. Я подозреваю, что он питает злобу к моей семье. — Она усмехнулась. — Неужели дело в этом?
— Вы должны спросить у него, — твердо сказала Вирджиния. — Вы в состоянии оплатить мое бегство?
— Я бы очень хотела помочь вам, — мягко произнесла Элизабет, все еще не желая признавать, что действия Девлина — часть какого-то мстительного плана. В таком случае он шесть лет делил с ней постель не из-за любви и желания, а из-за злобы. — Но, дорогая моя, у нас совсем нет денег.
Вирджиния казалась испуганной.
— Можете вы, по крайней мере, отправить меня в карете назад в Лондон? Я истратила несколько шиллингов, которые у меня были, чтобы добраться сюда.
Это она могла сделать.
— Конечно. Значит, вы все-таки вернетесь к нему?
Вирджиния отпрянула.
— Никогда! — воскликнула она.
— Миледи?
Появился дворецкий с чайной тележкой. Перерыв принес Элизабет почти облегчение.
— Может быть, мы выпьем чаю? — Она улыбнулась. — Наш повар печет чудесные булочки.
— Боюсь, я должна немедленно возвращаться в город, — сказала Вирджиния.
Элизабет решила, что поспешный уход будет к лучшему.
— Уолден! Приготовьте мою карету и скажите Джеффри-су, чтобы он отвез мисс Хьюз в Лондон.
— Да, миледи.
Уолден быстро вышел. Элизабет налила чашку чая.
— Вы уверены, что не хотите выпить чаю перед отъездом?
Вирджиния покачала головой. Она подошла к окну. Элизабет отметила ее плохие манеры, потягивая чай. Да, девушка была очень привлекательна, но Девлин не потому сделал ее своей любовницей. Это имело отношение к какой-то вендетте, которую он вел против ее семьи. Другого объяснения не было.
Спустя десять минут Вирджиния была в карете графини. Завернувшись в кашемировую шаль, Элизабет махала вслед карете, стоя на подъездной аллее. Потом она перестала улыбаться и поспешила в дом.
— Уолден, где граф?
— Он пошел на прогулку с собаками, — ответил дворецкий.
Это было хорошо.
— А Уильям?
— В библиотеке, миледи.
Сердце Элизабет забилось сильнее. Она презирала Уильяма, а иногда боялась его, но выбора не было. Элизабет шла через дом, стараясь не смотреть на полосы облупившейся краски, исцарапанные крышки столов и трещины на полу. Дверь библиотеки была закрыта. Поколебавшись, она вошла.
Уильям сидел за столом с пером в руке. Он поднял взгляд, недовольный невежливым вторжением.
— Я должна поговорить с тобой, — сказала Элизабет, закрыв за собой дверь.
Его брови поднялись.
— В самом деле? Как странно, — промолвил он, вставая и окидывая ее похотливым взглядом.
Уильям вызывал у Элизабет тошноту. Она не сомневалась, что он охотно овладел бы ею прямо на столе.
— Мисс Хьюз только что была здесь.
Его глаза расширились.
— Что ей понадобилось?
Элизабет пожала плечами — она никогда ничего не говорила ему, не подумав, кому это может помочь, а кому повредить.
— Что хочет от нас О'Нил?
— В общем или в частности? — холодно осведомился Уильям.
Она не поняла его.
— По-моему, происходит что-то странное. Сначала я, теперь моя племянница. А потом Уэйверли-Холл. Я также слышала, что он хотел убить Томаса на балу у Керу. Ты можешь это объяснить?
Уильям отошел от стола.
Элизабет напряглась при его приближении.
— Тут нечего объяснять… матушка. Он устал от тебя и выбрал более молодую и хорошенькую.
Она почувствовала, что ее щеки пылают. Уильям стоял в дюйме от нее.
— Он требовал выкуп за мисс Хьюз.
Элизабет была ошарашена:
— Что?!
— Это правда. Понимаешь, моя дорогая мачеха, все очень просто и очень умно. Он держал ее как пленницу, а когда мы отказались платить за нее выкуп, решил уничтожить репутацию этой семьи, раз он не может окончательно уничтожить ее финансы.
— И она никогда не была настоящей любовницей…
— О, он сделал ее своей любовницей — это очевидно. Но это не имеет ничего общего с любовью и даже с похотью, так что можешь спать спокойно. Все дело только в мести. Твой дорогой муженек убил отца О'Нила много лет назад, и с тех пор мы расплачиваемся за это.
Вирджиния дрожала среди деревьев, когда изморось перешла в дождь. Она хотела, чтобы хэмпширская хорошая погода распространилась на Лондон, но ничего не вышло — когда Вирджиния добралась до города, начался дождь, и она жалела, что не приняла предложенные графиней чай и бисквиты, потому что не ела весь день. Она думала о том, что Элизабет сострадательная женщина и помогла бы ей, если бы имела возможность.
Вирджиния дрожала от холода и совсем ослабела от голода. Карета высадила ее у ворот дома де Вареннов в Мейфере. Когда карета поехала назад, она перелезла через кирпичную ограду с железными остриями наверху. Придерживаясь кустов и деревьев, Вирджиния пересекла лужайки, но никого не увидела. День подходил к концу, и она была измучена. Тайрелл де Варенн был ее последней надеждой.
«Пожалуйста, пусть он поможет мне!» — молилась Вирджиния.
Она надеялась встретиться с ним тайно и планировала подождать, пока он выйдет из дома. Но если он не станет выходить этим вечером из-за дождя? Тогда ей придется ночевать в конюшне и подстеречь его следующим утром? Зубы Вирджинии стучали от холода, а ее убежище — группа деревьев неподалеку от конюшни — было почти бесполезным. Ей хотелось сразу бежать к конюшне и найти сухое место, где можно спрятаться.
Но Вирджиния не осмеливалась двинуться с места — ей был нужен хороший вид на дом, чтобы не упустить Тайрелла. Она не знала, сколько ей придется ждать на ветру и под дождем. Появился грум, ведя из конюшни гнедую лошадь. Дождь прекратился, хотя небо оставалось пасмурным. Вряд ли граф стал бы выезжать верхом один в такую погоду. Вирджиния едва не вскрикнула от облегчения, когда Тайрелл вышел на парадные ступеньки дома в сюртуке, бриджах, сапогах и темном плаще, наброшенном на плечи.
Он подошел к лошади и взял поводья у конюха. Пока они говорили, Вирджиния ждала, когда Тайрелл освободится и она сможет подойти к нему. Ее взгляд скользнул к дому, но больше никто не появлялся. Она вышла из тени деревьев и поспешила к Тайреллу.
Грум собирался уходить, а Тайрелл — сесть на лошадь. Они оба увидели ее одновременно, и глаза Тайрелла удивленно расширились.
— Вирджиния?
Его голос звучал недоверчиво.
Она попыталась улыбнуться — нелегкая задача, когда дрожишь от холода и сырости.
