Джейн Бонандер - Пыл невинности
Скотти увидела, что Катя кормит Маггина остатками своего обеда, и на душе у нее сразу потеплело. Кошки, еще не пришедшие в себя после долгого, утомительного путешествия и не привыкшие к новой обстановке, где-то прятались. Сколько живности они найдут в лесу, с улыбкой подумала Скотти. Она уже навестила Розу и Глорию, которые ничуть не изменились, Тупи хорошо ухаживал за ее домашними животными.
Он следил и за могилой Йэна Макдауэлла и регулярно полол на ней сорняки. Скотти отправилась к могиле рано утром. Села на траву рядом с надгробием и облегченно вздохнула. Всякий раз, когда она приходила на могилу отца и общалась с его духом, ее охватывали мир и покой.
Энтузиазма у Скотти постепенно поубавилось, но она не хотела показывать это. Она со страхом ждала Алекса, ни минуты не сомневаясь в том, что он примчится сюда, как только узнает о переезде семьи в долину. Здесь находится его сын! Окажется ли этого достаточно для того, чтобы он остался? Она боялась думать об этом, но в глубине души теплилась надежда.
Дом был слишком велик для одного человека. По крайней мере, слишком велик для нее одной. Конечно, Алекс привык к просторным домам, поэтому, наверное, и построил его таким. Как же много в нем комнат! Одна для нее, одна для Безила… одна, может быть, для гостей, до тех пор пока Михаилу не потребуется отдельная комната. Но, как она ни считала, все равно оставались еще две комнаты, и она не знала, что с ними делать. Все было продумано до мелочей. Все было очень красиво и… очень одиноко. Она приуныла.
Михаил опять захныкал. Скотти взяла сына на руки и, устроившись в кресле-качалке у огня, взглянула на экономку и дворецкого, которые о чем-то спорили в большой открытой кухне.
Скотти расстегнула платье и начала кормить сына. Она уже привыкла к этому чудесному ощущению! По крайней мере у меня есть сын, думала она. Есть сын! За окном медленно падали снежинки.
Александр Головин застегнул свою тонкую куртку на все пуговицы. После того как он выехал из Марипозы, пошел холодный дождь. Капли жалили лицо, затекали за воротник.
Добравшись до длинной ровной тропы, которая вела в долину, Алекс пришпорил коня и пустил его в галоп. Ему не терпелось добраться до гостиницы. Он засунул руку под куртку и нащупал маленькую коробочку с кольцом, лежащую в кармашке жилета.
Алекс догадывался, что Скотти привезет в долину всю семью. Остановка в Марипозе подтвердила его догадку. Слава Богу, они все целы и невредимы! Разбирательство с Марлин разозлило его – из-за бывшей жены поездку в долину пришлось отложить на целый день. Но он не мог отказать ей в серьезном разговоре. Пусть Марлин и не сошла с ума в прямом смысле этого слова, но после землетрясения ей необходимо подлечить нервы.
Дом лежал в руинах. Головин поблагодарил Бога за то, что никто из его близких не пострадал. К сожалению, он не мог сказать того же о Камилле Янус. Она находилась одна дома и, приняв снотворное, крепко спала и поэтому не почувствовала дыма, не услышала шума землетрясения. Все кончилось для нее печально. Камилла не погибла, но сильно обгорела. Алекс ездил к ней в больницу и утешал ее, как мог.
Они были давно знакомы. Камилла очень высоко ценила свою внешность, и Алекс боялся, что она не скоро оправится от ожогов физически, а главное – психологически.
Неожиданно дорогу Александру преградило поваленное дерево. Он остановил коня и вздохнул:
– Ну что же, мой мальчик, видно, придется ехать в объезд.
Вдруг раздался выстрел. Лошадь испугалась, встала на дыбы, и Алекс упал на землю. Раненая лошадь упала ему на ногу, и он громко вскрикнул от боли. В тишине послышался громкий хруст кости, и все тело словно пронзили острые иглы. Кровь отлила от лица, и оно стало белым, как снег.
Сквозь туман Алекс чувствовал, как бьется в судорогах лошадь, пытаясь встать. Выбрав момент, когда она слегка приподнялась, Головин попытался вытянуть из-под нее ногу, но не успел. Несчастное животное опять повалилось на бок и придавило его ногу.
Алекс лежал на земле с полузакрытыми глазами и хрипло дышал, дожидаясь, когда боль хотя бы немного стихнет. Неожиданно на него упала чья-то тень. Дождь перешел в снег, и крупные влажные снежинки падали на ресницы. Он сощурился и посмотрел на человека, стоящего над ним.
Если бы не адская боль, он бы, наверное, расхохотался.
– Ты… – прохрипел Головин.
Над ним стоял Джейми Бауэрс с винтовкой на плече.
– Да, я, приятель, – усмехнулся Бауэрс. – Ну и как ты себя чувствуешь? Не собираешься арестовывать меня?
– Только… жалкий человечишка станет стрелять в невинное животное, для того чтобы почувствовать себя большим и сильным, – превозмогая боль, проговорил Алекс.
– Можешь говорить все, что хочешь, приятель, – ухмыльнулся Бауэрс. – Это тебе не поможет, я все равно тебя убью. Лошадь просто подвернулась под руку, я не собирался убивать ее. – Он снял винтовку и направил на Головина.
Алекс с трудом сглотнул подступивший к горлу ком. Будущее со Скотти исчезало, как подхваченный ветром дым. Как глупо заканчивать свою жизнь таким образом!
Джейми Бауэрс повел винтовкой в сторону и всадил пулю в голову лошади. Кровь и мозги полетели на лицо Алекса, и он попытался отползти. Невыносимая боль только усилилась.
Бауэрс вновь с ухмылкой посмотрел на него.
– Сначала я избавил от страданий лошадь. Теперь пришла твоя очередь.
Алекс знал, что его судьба решена. Спасения ждать неоткуда.
– Неужели ты сможешь хладнокровно убить человека, Бауэрс? – предпринял он последнюю попытку отговорить парня.
– Раз плюнуть! – пожал плечами Джейми. – Особенно если этот человек ты.
– А как же быть со Скотти? Ведь она узнает, что ты сделал?
– Ах, Скотти… – протянул Бауэрс. – А как она узнает? Ты унесешь имя своего убийцы в могилу. Я же, – добавил он с невинным видом, – окажусь рядом и подставлю плечо, чтобы бедная вдова Александра Головина могла на нем всплакнуть.
Боль в сломанной ноге пульсирующими горячими волнами расходилась по всему телу, отдавала в голову.
О Господи, Алекс никогда не думал, что его жизнь закончится так бездарно. В затуманенном мозгу метались обрывки мыслей о Скотти, Кате и Михаиле. Казалось, он сходит с ума.
Не желая сдаваться, Алекс стал шарить рукой по земле около себя в поисках палки или камня – чего угодно, чтобы бросить в Бауэрса, но ничего не нашел.
Бауэрс вновь поднял винтовку и направил на Головина.
– Ну что же, давай прощаться, приятель, – весело сказал он.
Прогремел выстрел, и Алекс вздрогнул, думая, что сейчас в его глазах померкнет свет и его поглотит тьма. Его пронзила такая страшная боль, что он даже не понял, куда угодила пуля Бауэрса.
