Джоанна Хиксон - Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы
Я не присутствовала на венчальной мессе Екатерины. Церковь Сен-Жан-дю-Марше значительно уступала размерами собору, и мне вряд ли удалось бы что-нибудь разглядеть в толпе придворных, знатных гостей, священников и английских дворян. Мы с Жаком и Алисией вышли на рыночную площадь, где собрались тысячи горожан, и видели, как жених и невеста встретились под золотым балдахином у входа в церковь и обменялись брачными обетами перед архиепископом Сансским и жителями Труа.
В полной тишине король Генрих глубоким и ясным голосом вознес молитву Святой Троице – во имя Отца, и Сына, и Святого Духа – и, как положено по ритуалу, скользнул обручальным кольцом по первому и второму пальцам левой руки Екатерины, прежде чем надел его на третий. Кольцо, сделанное из редкого красного золота, добытого в горах Валлиса,[18] наследного владения Генриха, и усыпанное рубинами, символизировало алые с золотом цвета английского королевского штандарта с тремя львами. Так было положено начало нерушимому союзу Екатерины с ее властелином, которого она едва знала. Один властелин уже сделал все возможное, чтобы разрушить ее жизнь; сможет ли этот заставить ее забыть, или кольцо станет оковами, связывающими ее с будущим, полным страха и разочарования? Окажется ли Генрих Монмут добрым и сострадательным спутником ее детских мечтаний или жестоким и грубым солдатом? Я перекрестилась и прошептала молитву святой Екатерине, прося уберечь принцессу от дальнейших страданий.
Как только кольцо скользнуло на палец, люди с радостными восклицаниями хлынули к ступеням церкви, отгороженным скрещенными пиками стражников.
– Да здравствует принцесса Екатерина, да здравствуют жених и невеста! – кричали в толпе. Взволнованные голоса звучали все громче и громче, вдохновленные пышной церемонией. Великолепное зрелище подпитывало возбуждение, царящее на площади. Король Генрих преподнес Екатерине роскошный свадебный подарок – шестерку белых лошадей, запряженных в карету. Красота упряжки в сочетании с блеском эскорта короля Генриха, состоящего из лордов и рыцарей, ввела толпу в такое исступление, что стражники едва удерживали людей. Суматоха на рыночной площади отражала и мое смятение. Эта свадьба отличалась от скромных обетов, которыми Алисия и Жак обменялись на ступеньках той же церкви девять месяцев назад. Они и сейчас держались за руки, очевидно, заново переживая день своего венчания. Но, конечно, августейшая чета, стоящая на ступенях церкви, – не простые молодожены. Когда архиепископ Сансский воздел руку, дождался тишины и торжественно представил новобрачных, огласив полный список их титулов, для всех стало очевидным, что свершилось событие, способное изменить весь мир.
– Жители Труа, народ Франции, подданные милостивого короля Карла Шестого, – загрохотал голос прелата, привычного обращаться к многолюдным собраниям. – Я представляю вам мужа и жену – Генриха и Екатерину, волей Господа нашего короля и королеву Англии и Ирландии, наследника и наследницу Франции, принца и принцессу Валлийских, герцога и герцогиню Ланкастерских, герцога и герцогиню Нормандских и герцога и герцогиню Гиеньских. Кого соединил Бог, да не разлучит человек.
Толпа вновь разразилась восторженными криками, над площадью зазвучал радостный перезвон колоколов, а мы с Алисией переглянулись, охваченные благоговением. Испуганная девушка, которую мы одевали утром и успокаивали добрым словом и поцелуями, стала королевой и супругой человека, властвующего над половиной христианского мира.
– Великолепный наряд, правда, матушка? – сияя от гордости, крикнула Алисия.
Она повернулась и что-то прошептала мужу на ухо. Жак смущенно заулыбался, забыв о напряжении и усталости последних трех недель.
– Молодец, Жак! – объявила я во всеуслышание. – Это платье – твое лучшее творение!
Екатерина выглядела настоящей королевой – прекрасной и величественной. Ее поразительная красота, подчеркнутая творением Жака, стала поистине ослепительной. Стройная и изящная, она застенчиво улыбалась ликующей толпе. В платье цвета лазури, с водопадом льняных волос, струящихся из-под золотой короны, принцесса походила на ангела.
Классическое платье-упелянд Жак сделал двухслойным. Верхний слой, сшитый из тончайшей ярко-синей кисеи, украшенной золотыми лилиями, плотно облегал талию принцессы и ниспадал мягкими складками поверх серебряной нижней юбки. Издалека платье казалось кусочком неба, освещенного луной и усыпанного звездами. Когда Екатерина приподняла юбку и сделала шаг, солнечные блики заиграли на золотом кружеве нижней юбки, напоминая лучи восходящего солнца. Этот наряд выглядел одновременно и скромным, и чувственным, и его красоту не затмевала даже мантия королевы Изабо, расшитая золотом и усыпанная драгоценностями, которая покрывала плечи Екатерины и алым потоком струилась по церковным ступеням.
Агнесса де Бланьи и остальные фрейлины бросились подбирать тяжелый шлейф, а король Генрих, повернувшись к Екатерине, взял ее за руку, чтобы ввести супругу в церковь на венчальную мессу. Однако толпа не желала их отпускать, считая брачный обряд незавершенным.
– Поцелуй! – скандировали они. – Поцелуй! Поцелуй! Поцелуй!
Король Генрих с улыбкой склонился к невесте и запечатлел на ее губах супружеский поцелуй. Со стороны он казался всего лишь легким прикосновением, но на щеках Екатерины вспыхнул румянец. Когда новобрачные направились к двери, жених обернулся и лукаво взглянул на ликующую толпу. Несомненно, король Генрих понимал ценность народного одобрения и отлично знал, как его получить.
Королевские вельможи и знатные гости собрались на венчальную мессу, Алисия и Жак вернулись домой, а я сбегала в переулок близ рю Нотр-Дам и купила в мясной лавке склянку свежей куриной крови. Надеясь, что Бог простит мне ложь, я сказала мяснику, что кровь нужна для внучки, чтобы поставить припарку на ушиб. Спрятав покупку в карман рукава, я поспешила обратно во дворец.
Свадебный пир продолжался с полудня до заката. По традиции, невесту и жениха королевской крови обслуживали их знатные родственники. Первый кубок свадебного пряного меда поднес молодым Томас Кларенс, занявший место виночерпия. Король Карл не присутствовал в церкви, однако на пиршество пришел и сидел между королевой Изабо и архиепископом. Слуги короля стояли в тени за помостом, но монарх вел себя тихо, как послушный ребенок, с любопытством рассматривая подарки, врученные в самом начале пира.
Король Генрих подарил королю Карлу шахматы с золотыми и серебряными фигурками, а королеве Изабо – экзотического красно-синего попугая в золоченой клетке. Шахматам предстояло многие годы пролежать нетронутыми, покрываясь пылью, зато попугай будет развлекать французского короля не один месяц. Карл настоял, чтобы клетку поставили к нему поближе, и в продолжение всего праздника птица пронзительно верещала, борясь с акробатами и жонглерами за внимание короля.
