Розалинда Лейкер - Позолоченное великолепие
Вскоре она оставила Оуэна, чтобы дать ему возможность устроиться, принести багаж из экипажа, на котором он приехал, а сама поднялась наверх переодеться. Остальную часть дня она избегала оставаться с ним наедине и даже устроила так, чтобы за обедом Оуэн сидел дальше от нее. Затем Изабелла играла в карты за одним столиком, а он сидел за другим. Она не пригласила его переворачивать страницы с нотами, пока играла на клавесине.
По окончании ужина она вознамерилась вместе со всеми играть в шарады, но Оуэн решительно взял ее за руку и вывел в вестибюль.
— Где мы можем поговорить наедине? — твердо спросил он, оглядывая множество дверей, ибо еще не ориентировался в этом доме.
Изабелла видела, что его лучше не злить.
— В музыкальной, — холодно ответила она.
Это была очаровательная круглая комната, для которой Томас изготовил приставные столики, расположенные у стен. Позолоченный диван и кресла, обитые небесно-голубой тканью, были ее любимыми предметами мебели в этом доме. Но когда Изабелла, собиралась присесть, Оуэн удержал ее за руки и заставил взглянуть на себя. На его лице читались нетерпение и серьезность.
— Ты не уделила мне ни минуты своего времени с тех пор, как мы встретились сегодня утром. Я бы не покинул гостиную, если бы знал, что ты остальную часть дня будешь избегать меня.
Она высвободилась из его рук и отступила на шаг.
— Думаю, ты забыл, при каких обстоятельствах мы расстались. Я тогда сказала, что между нами все кончено. И я не вижу необходимости выходить за рамки приличий.
— Неужели? Разве ты не желаешь, чтобы мы помирились?
Она приподняла брови.
— Это ни к чему. Ничто не изменилось.
— Я осмелюсь сказать, что все именно так. Ничто не изменилось потому, что я все еще люблю тебя точно так, как во Флоренции. К тому же мне говорили, что в твоей жизни еще не появился другой мужчина.
В ее взгляде скользнуло явное неудовольствие.
— Нет сомнений, твоя сестра уже насплетничала. Я очень люблю твою сестру, но терпеть не могу, когда она по своей привычке вмешивается в дела, которые ее не касаются. Она не имела права писать тебе о моей личной жизни.
— Она и не писала, сестра лишь отвечала на мои настойчивые вопросы. Разве она могла промолчать, если видела, сколь важно для меня знать, что ты осталась свободной?
Изабелла холодно посмотрела на него.
— Насколько я понимаю, ты обрел свободу совсем недавно.
— Я никогда не терял ее. У Марии Коррадини даже мысли не было выходить за меня замуж. А я не собирался провести остаток жизни вместе с ней. Кое-кто мог бы сказать, что я совершил ошибку, не сказав тебе о ней, хотя не думаю, что это могло что-либо изменить. Из-за страха потерять тебя я решил скрыть эту часть своей жизни.
— Сейчас ты хотя бы говоришь честно, — заметила она.
— До нашей встречи во Флоренции Мария три раза пыталась покончить с собой. Это происходило после того, как она навещала мужа в тюрьме. Как я и говорил тебе в тот день, когда ты вернулась на мою виллу, она рано или поздно покончила бы с собой, если бы я лишил ее своей поддержки. Я не мог допустить этого. Вот почему не было и речи о том, чтобы я мог оставить ее даже ради любви к тебе, которая сейчас столь же крепка, как и тогда.
— Помнится, ты говорил, что именно она утешила тебя в горе.
— Это правда.
— А как же ее дети? У нее ведь были основания не уходить из жизни? — Голос Изабеллы дрогнул. Слова Оуэна больно напомнили ей о собственном сыне, от которого она избавилась.
— В Италии все точно так же, как и здесь. Многие аристократки так редко видят своих детей, что почти утрачивают материнские инстинкты. Она вышла замуж по любви. И не смогла оправиться от страха после того, как увидела, что палачи сделали с ее мужем. С согласия герцога Мария имела право навещать мужа раз в два месяца. Она никогда не избегала встреч с ним. Но она помешалась от мыслей об ужасных муках, которые испытывает муж. Тогда-то она и пыталась лишить себя жизни. Только я помог ей выжить в это страшное время.
Сбитая с толку, Изабелла сложила руки и покачала головой, выражая сочувствие.
— Это трагичная ситуация, однако тебе следовало остаться с ней.
— Думаешь, я мог представить, что жить Коррадини осталось считанные месяцы? Не я один считал, что каждый визит Марии к мужу может стать последним. Я знал, что Мария будет отчаянно страдать до тех пор, пока не упокоится его душа. Однако он цепко держался за жизнь и не умирал. Он был еще жив, когда я переехал в Неаполь. Мария поехала со мной, но наведывалась к мужу. Спустя полгода смерть избавила его и ее от мучений. Казалось, будто вдруг с нее спала пелена. Мы расстались друзьями, она вернулась в свой флорентийский дворец и стала жить прежней жизнью.
— Ты хочешь сказать, что она тебя совсем не любила?
— Нет. Но она не любила ни одного мужчину так, как любила своего мужа. По крайней мере, она не пыталась встрять между нами, когда ты была во Флоренции.
— В этом у нее не было надобности.
Изабелла подошла к креслу и опустила руку на верхнюю рейку, украшенную позолоченной гирляндой, будто ей требовалась опора.
— Возможно, все так, как ты говоришь. Я не знаю. Что же до меня, не стану отрицать, что любил ее, но эта любовь не идет ни в какое сравнение с той, какую я испытал к тебе. Я всегда буду любить тебя. Ты не изменишь свое отношение ко мне? Мы могли бы начать все с начала.
Ей пришлось отвести глаза, избегая его настойчивого взгляда. Было бы легко признаться, что она все еще неравнодушна к нему и втайне мечтает о том, чтобы однажды все вернулось в прежнее русло. Но она не могла забыть, как он предпочел ей другую женщину.
— Я уже не та, которую ты знал во Флоренции, — не сдавалась Изабелла. — И не нуждаюсь в том, чтобы начинать все с начала.
— Я этому не верю. Тебе просто нужно временя, чтобы обдумать то, что я сказал. Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Кэвуд. Мои родители состарились, всякое может случиться до того, как я еще раз смогу вернуться домой. Ты сможешь поехать со мной завтра?
— Нет, это исключено. — Она почувствовала, что находится на грани паники, будто притягательная сила любви может привести ее к гибели.
— Тогда я останусь в Чисвике. — У него был полный решимости вид. — Я останусь здесь до тех пор, пока мне не придется отправиться в Бристоль, чтобы отплыть в Америку.
Изабеллу охватило отчаяние.
— Ты не можешь так поступить. Твои родители расстроятся, если не увидят тебя.
— Тогда скажи, что поедешь со мной в Кэвуд.
— Пусть будет по-твоему. — У нее путались мысли, но гнев снова дал о себе знать. — Только не надейся, что из этого что-то получится. Ты требуешь от меня невозможного! Я не могу вычеркнуть из памяти горькие воспоминания о прошлом так легко, как это сделал ты. Они преследуют меня слишком долго и причиняют боль. Из руин ничего нельзя построить. Шрамы никогда не заживут. Я не могу забыть или простить, ибо больше не доверяю тебе! Это обрекает на неудачу любые попытки начать все сначала. Оставим все как есть.
