Кэрол Финч - Зов одинокой звезды
Не без труда отогнав печальные мысли, Тэра еще раз повернулась перед зеркалом, не нашла никаких упущений и покинула будуар. Пятидесятикомнатный особняк, окруженный восемью акрами великолепного парка, раскинулся вокруг, убранный и освещенный для предстоящего празднества, полный музыки и аромата цветов. Все это должно было поднимать настроение… но не поднимало. Тэра спустилась в вестибюль, откуда через распахнутые двери можно было видеть множество гостей в главном салоне, бильярдной, парадной столовой и, наконец, бальной зале. Цвет сент-луисского общества охотно ответил на приглашение Райана, чтобы своими глазами взглянуть на его внучку, которая отважилась провести месяц — «целый месяц, вы только подумайте!» — в техасской глуши. Чтобы доказать, что это тяжкое испытание не имело никаких далеко идущих последствий, Райан не пожалел затрат.
В вестибюле Тэра перехватила пробегавшего мимо официанта с подносом и осушила бокал шампанского, набираясь решимости перед тем, что ей предстояло. Следовало бы чувствовать радостную приподнятость на этом балу, заданном в ее честь, но окружающая роскошь трогала Тэру даже меньше, чем прежде. Она без колебаний променяла бы персидские ковры на бархат густой травы, стены с висящими на них позолоченными канделябрами — на отвесные стены каньона с зелеными пятнами кедровника, а расписной потолок — на свод неба, расшитый звездами, как алмазами.
— Ах вот ты где, дорогая моя! — раздалось за спиной. Тэра неохотно обернулась и окинула взглядом расфранченного Джозефа Рутерфорда, который напомнил ей напыжившегося петуха, гордо выступающего по курятнику.
Ничего не оставалось как растянуть губы в улыбке и надеяться, что та не похожа на оскал. Джозефа, впрочем, мало интересована ее улыбка, он помнил только о главном — его достоинство спасено, высшее общество Сент-Луиса убедилось, что он — хозяин положения. Демонстративным жестом Джозеф поднес руку Тэры к губам и запечатлел на ней продолжительный поцелуй, кося глазом на группу наблюдающих гостей.
— Все полагают, что право первыми ступить в круг принадлежит нам с тобой, — самодовольно произнес он, делая приглашающий жест, обвил рукой талию Тэры и повлек ее в центр бальной залы.
Как только они закружились в вальсе, пара за парой начали выходить вперед и присоединяться к ним, так что вскоре все вокруг превратилось в вихрь красок. Музыка нравилась Тэре, чего никак нельзя было сказать про объятия жениха. Руки его были вялыми и лишенными физической силы, хотя при своем сухощавом сложении Джозеф не был слабаком. Просто он находил физическую силу низменной и всячески маскировался под изнеженного денди. Еще менее приятным было случайное прикосновение его бедра во время танца, живо напоминающее девушке о ее реакции на Стоуна, рядом с которым она сразу вспыхивала, как порох. С тяжелым сердцем Тэра вынесла почетный тур вальса и последующую лавину поздравлений, щедро изливаемых гостями на нее и Джозефа. Помня о просьбе дедушки вести себя достойно, она изо всех сил старалась улыбаться и так устала от этого, что едва чувствовала собственные губы.
Усталость навалилась поразительно быстро, но когда Тэра попробовала отказать кому-то из компаньонов жениха, Райан вырос как из-под земли и бросил ей предостерегающий взгляд. Пришлось принять приглашение и снова, как манекен, двигаться в танце. Апатия углублялась, и по мере этого девушка все больше замыкалась в себе, сияя искусственной улыбкой и не слыша ни слова из комплиментов кавалера, на которые механически кивала. И все же она не пыталась бунтовать, хотя и сама находила это странным и из ряда вон выходящим. Очевидно, что-то сломалось в ней после отъезда из Техаса, вся живость и воля к жизни остались там, на бескрайних равнинах, где веял ветер свободы.
Пока компаньоны и друзья Джозефа один за другим кружили ее по бальной зале, Тэра снова и снова обдумывала свое будущее. Что толку бунтовать. Дедушка пресечет любой бунт в корне, а уже через неделю у нее будет два мужа сразу, причем одному она отдала бы все золото мира, чтобы от него, откупиться, а другому — чтобы вернуть. Джозеф не позволит ей сбежать от алтаря, скорее он поставит стражу у церковных дверей, если дедушку эта идея не осенит еще раньше. Вес время после возвращения Тэра находилась под присмотром, горничная не покидала ее ни на минуту, стоя рядом с ванной и даже у двери туалета. После техасской свободы это казалось тюремным заключением.
Подобный ход мыслей только добавил девушке уныния. Внезапно переполненная желанием уединиться хотя бы на минуту, она извинилась перед партнером и, не дожидаясь окончания танца, направилась к дверям… только чтобы наткнуться на Джозефа, занятого беседой в кругу друзей. Он тут же перехватил ее и представил кому-то, кого она еще не знала, потом отвел в сторонку.
— Что это значит, дорогая? — осведомился он с подозрением в голосе. — Только не говори, что у тебя разболелась голова, сегодня этот номер не пройдет. Капризничать будешь завтра, а сегодня будь добра, веди себя так, как того требуют приличия. Я списал твое бегство в Техас на временное помрачение рассудка, но для своего же блага постарайся, чтобы эти помрачения повторялись не слишком часто. Не могу поверить, что тебя воспитывали в лучшем пансионе. Для светской женщины умение держаться — вторая натура. Все подумают, что я так и не сумел завоевать твою любовь.
— И это будет чистая правда, — с усталым равнодушием ответила Тэра. — Только не делай вид, что ты этого не знаешь. Я вообще не помню, чтобы ты старался завоевать мою любовь. По-твоему, достаточно разодеться в пух и прах — и дело будет в шляпе? Почему ты не хочешь поверить, что я замужем, что я люблю своего мужа, а к тебе глубоко равнодушна?
— Потому что все это выдумка! — отрезал Джозеф, но понизил голос и улыбнулся проходившей мимо даме. — Ты отведала полной свободы, и это раз и навсегда отравило тебя. Светские обязанности утомительны, все это знают, но безропотно несут это бремя в обмен на привилегии, даруемые богатством и положением. Ты еще слишком молода, чтобы разобраться.
Тэра хотела запротестовать, но ощутила такую усталость, что молча отвернулась. Подошел еще один приятель Джозефа, и пришлось снова выйти в круг. Час тащился так долго, как будто растянулся на целых пять. Джозеф, казалось, был прикован к Тэре невидимой цепью, так как, куда бы она ни повернулась, всегда натыкалась на него. Спасения не было.
— Вот это да! — вырвалось у Стоуна, когда экипаж повернул в аллею, ведущую к особняку Райана О'Доннела.
Здание напоминало королевскую резиденцию как своими размерами, так и роскошью. Невольно приходила мысль, что владелец не жалел денег на сооружение. Трехэтажный особняк подавлял своим величием. Это и в самом деле была крепость, взять которую можно было лишь хитростью.
