Тесса Дэр - Три ночи с повесой
— Ты заслуживаешь этого, — пожал плечами Джулиан. — Человек, за которого ты согласилась выйти замуж, обязан быть джентльменом. Именно им и я собираюсь стать. Буду играть эту роль до конца своих дней. Правда, я уже заметил — да и ты, наверное, — что в этой роли я всегда буду чувствовать себя мошенником. Поэтому если я хочу доказать, что достоин такой женщины, как ты, то лишь на своих собственных условиях. — Вскочив со стула, Джулиан какой-то время кружил по комнате, потом подошел к Лили. — Послушай, Лили, у меня это неплохо получается. По-моему, именно этим я и должен заниматься. В этом вся моя жизнь. И мне очень не хочется от этого отказываться.
Лили молча кивнула, начиная понимать, куда клонит Джулиан.
— А теперь решай. Выбор за тобой. Ты можешь расстаться с Джеймсом Беллом или по-прежнему остаться женой Джулиана Беллами. — Лили уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Джулиан прижал палец к ее губам. — Однако если тебе придет в голову разделить жизнь с торговцем, то сначала хорошенько подумай, что это будет за жизнь. Ты потеряешь положение в обществе. Лишишься друзей. Наши дети никогда не смогут ходить в ту же школу или вращаться в тех же кругах, что Лео и ты. Люди могут быть жестоки, Лили. Кто-то будет смеяться у тебя за спиной. Кто-то шипеть тебе вслед. В свете подобный брак сочтут оскорблением.
Лили молча смотрела на него во все глаза.
— Не я, конечно, — тут же спохватился он. — Я знаю, что ты не из тех, кто любит шокировать светское общество.
— Светское общество? — скривилась она. — То самое, из-за законов которого ты остался бездомным сиротой без гроша в кармане? Из-за которого мой собственный брат, опасаясь насмешек и презрения, был вынужден лгать всю жизнь, а потом пал жертвой насилия? Думаешь, мне так уж важно, что оно будет думать обо мне?
Лили положила руку на стопку бухгалтерских книг.
— Я люблю вести счета, Джулиан, — очень серьезно сказала она. — Люблю сидеть за своей конторкой на Друри-Лейн. И я нисколько не шутила в тот вечер, когда сказала, что мне нравятся мужчины в очках. Думаю, я рождена для того, чтобы стать женой торговца. — Она с улыбкой погладила его по щеке. — Вернее, твоей женой, дорогой.
У Джулиана, похоже, отнялся язык. Какое-то время он только молча хлопал глазами, потом помотал головой, пытаясь переварить услышанное.
— Одно могу сказать: уж я-то точно был рожден не для того, чтобы стать твоим мужем, потому что просто не заслуживаю такого счастья, — запинаясь, пробормотал он. — Но я еще много лет назад поклялся, что позор моего рождения никак не повлияет на мою дальнейшую жизнь.
— Рада это слышать.
Оба забыли о времени. Забыли о том, что сидят за столом, заваленным бухгалтерскими книгами, что за ними наблюдают десятки любопытных глаз. Забыли о балах и выездах в свет — обо всем, кроме своей любви. Ничего более романтичного Лили и представить себе не могла.
— Мы будем так счастливы! Помнишь, ты сама так сказала — в день нашей свадьбы. — Он сжал ее руки в своих. — Если честно, я тогда тебе не поверил.
— А теперь веришь?
— Теперь верю. И умом, и сердцем. Мы действительно будем счастливы.
Эти слова наполнили Лили радостью.
— Теперь, когда мы вдвоем, нас не остановить!
Она осторожно стащила с его носа очки. Взгляд Джулиана метнулся к окну — клерки, забыв о работе, с любопытством наблюдали за ними.
— На нас смотрят.
Сложив очки, Лили аккуратно отложила их в сторону. Покосилась на клерков, вздохнула и бросила на Джулиана смеющийся взгляд.
— А какая-нибудь шторка у тебя найдется? — почти касаясь губами его уха, шепнула она.
— Да, — прошептал он в ответ, притянув ее к себе. — Конечно.
А потом он поцеловал ее долгим нежным поцелуем. Прямо у всех на виду, даже не потрудившись задернуть шторку. Потому что теперь им уже не было нужды скрываться. Ни друг от друга. Ни от всего остального мира.
Ну а может, еще и потому, что, несмотря на свои очки и прилизанные волосы, ее муж так и остался тем, кем он всегда был, — пройдохой.
Но другого она не хотела.
Эпилог
Много лет спустя
— А она заметно выросла, — протянул Джулиан, облокотившись об изгородь. — И стала такая красивая, верно?
Морланд с Эшвортом, переглянувшись, удивленно уставились на него.
— Откуда ты взялся, черт возьми? — ахнул герцог. — Мы тебя ждали не раньше завтрашнего утра.
Джулиан, сняв шляпу, повесил ее на колышек изгороди.
— С делами в Йорке удалось закончить раньше, чем я ожидал. Напомни, сколько ей сейчас? — повернувшись к герцогу, спросил он.
— Прошлой весной сравнялось три года. — В голосе Морланда слышалась нескрываемая гордость.
— А вон тому, черненькому? — поинтересовался Джулиан. — Он ведь тоже твой, я угадал?
— Нет-нет, — засмеялся герцог. — Это Клодии. Такой же капризный и взбалмошный. Ты с ним поосторожнее. Главное, не подпускай его к своим малышам. Этот юный негодяй обожает кусаться.
— Почему я нисколько не удивлен? — хохотнул Джулиан.
— А что это тебя вдруг потянуло в Йорк? — с грубоватой прямотой осведомился Эшворт. — Инвестиционный проект? Или открываешь новое предприятие?
Джулиан кивнул.
— И сколько же их уже у тебя?
— Одиннадцать. С тем, что осенью открывается в Ливерпуле, будет ровно дюжина.
Только вчера он стал свидетелем грандиозного открытия магазина, где рабочие могли купить добротную, а главное, недорогую одежду — последний проект «Эгис Инвестментс». Эта идея впервые пришла ему в голову во время войны, когда военные контракты сыпались на него со всех сторон, а объемы производства росли как снежный ком. И вот тогда-то Джулиана и осенило — почему бы вместо того, чтобы снимать мерку с каждого солдата, не шить мундиры и шинели заранее, воспользовавшись для этого стандартными размерами? Идея оправдала себя и в мирное время, а недорогая, но качественная готовая одежда, сшитая по стандартным размерам, пришлась по вкусу среднему классу.
Джулиан не пытался кого-то обманывать, чтобы набить свой карман. Он работал честно. И много. И эта идея принесла ему целое состояние.
— А который же из них твой, Эшворт? — прищурился он. — Не тот ли рослый здоровяк, что под деревом?
— Еще однолетка, но бегает так, что только держись! — Эшворт раздулся от гордости. — Настоящий дьяволенок! Я рассчитывал продать его для скачек, но Морланд решил оставить его у себя еще на год. Пусть потренируется.
— Озирис оставил хорошее потомство, — одобрительно пробормотал Джулиан.
Облокотившись об изгородь, все трое одобрительно наблюдали за резвящимися жеребятами. Прославленный скаковой жеребец скончался прошлой зимой, однако оставил им в наследство нескольких сыновей, множество внуков и правнуков и крепкую дружбу.
