Кэтрин Кингсли - Звук снега
– Вполне естественно, она же не полная дурочка, – сказала Джоанна. – Лидия наверняка догадывается о твоих подозрениях.
– О да. Конечно, догадывается и всеми силами старается не отступать от роли, которую решила играть. Ведь она прекрасно знает, что я бессилен что-либо предпринять, не имея доказательств ее прегрешений.
– Несомненно, она как-то контактировала со своими друзьями и рассказывала им о том, что с ней произошло. Может, тебе поговорить с ними и сравнить версии ее истории на предмет противоречий?
– Лидия ни с кем не контактировала, поскольку я не разрешил, мотивируя это тем, что она пережила длительные и ужасные испытания. Я сказал, что следует подождать до тех пор, пока ее силы окончательно не восстановятся и память полностью не вернется. Естественно, я просто пытаюсь выиграть время. Необходимо получить хоть какую-то правдивую информацию о ее приключениях, прежде чем она начнет распространять повсюду свой бред о жизни в течение многих месяцев в виде потерянного багажа. Но как долго удастся держать ее в изоляции от общества, я, честно говоря, не знаю.
Джоанна нахмурилась:
– А ее родители, Гай? Им надо обязательно сообщить, что она жива.
– Я навел справки о них и, к своей радости, узнал, что они сейчас не в Англии, путешествуют где-то. Так что я избавлен от угрызений совести за то, что скрыл от них эту новость. Но они не будут отсутствовать вечно, и как только приедут, весь мир узнает о том, что Лидия вернулась.
– И что тогда?
– Тогда, даже если я не смогу получить развод, мы с Лидией будем жить отдельно друг от друга, – с готовностью ответил Гривз. – Я позабочусь о том, чтобы у нее был собственный дом. Честно говоря, я не могу представить, как после всего, что произошло, можно жить с ней под одной крышей.
– Звучит вполне разумно, – осторожно согласилась Джоанна, с ужасом ожидая от лорда вытекающего из данного решения предложения.
– Это даст мне практически полную свободу действий. – Гай подошел ближе и взял ее руку, положив пальцы на ладонь и накрыв их второй рукой, передавая через них свое тепло, свою силу. – Джоанна… Ты знаешь, как я люблю тебя, знаешь, как я хочу, чтобы ты, несмотря ни на что, была счастлива. Я никогда не сделаю чего-либо, что могло бы бросить тень на твое честное имя. Но жизнь без тебя теряет для меня всякий смысл.
Она убрала руку, чувствуя, как больно при этом кольнуло сердце. Ей было ужасно жаль его, ужасно больно за них обоих. Но позволить ему продолжить она не могла, не имела права. Она чувствовала, как слабеет воля. Еще чуть-чуть, и она сломается, еще чуть-чуть – и она примет его предложение. Но Джоанна не могла этого допустить. Своим безошибочным инстинктом она чувствовала, что, поддавшись сейчас желанию быть с лордом, она не будет счастлива, более того, она погубит саму связавшую их любовь. Счастливы вместе они могут быть только в том случае, если Гай будет полностью свободен от Лидии.
– Тебе надо очень хорошо подумать, прежде чем продолжить, – сказала она, из всех сил стараясь говорить спокойно и рассудительно. Она должна была убедить Гая в чем-то, чего и сама до конца не понимала. – Я тоже должна обо все подумать. Напиши мне в Италию поподробнее, как сработала твоя идея.
Гай резко выдохнул и замер, не в состоянии вдохнуть, будто Джоанна нанесла ему неожиданный удар в солнечное сплетение. Его голова бессильно опустилась, и глаз она видеть не могла.
– Таким образом… Ты все-таки решила вернуться, – произнес он абсолютно бесцветным тоном. – Когда?
– Мы с Банч завтра утром уезжаем в Портсмут. С Мило сейчас все в порядке, но, боюсь, он решит, что я останусь с ним навсегда, если я пробуду здесь еще какое-то время. Лучше побыстрее расставить все точки над i. Я собиралась уехать позднее, но, подумав, решила, что лучше это сделать сейчас.
– Тогда ответь мне на один вопрос, – сказал Гай, поднимая голову и глядя ей в лицо. Его глаза были полны боли, но в них проглядывалось и еще какое-то непонятное Джоанне чувство. – Причина твоего срочного отъезда действительно заключается в том, о чем ты сказала, или ты уезжаешь потому, что носишь моего ребенка и не хочешь, чтобы я об этом знал?
Джоанна несколько секунд смотрела на него молча, будто вопрос оглушил ее.
– Гай… О, Гай, нет! С чего ты это решил?
Он тоже ответил не сразу. Просто стоял, глядя куда-то в сторону.
– Маргарет рассказала со слов Банч, что ты ничего не ешь и тебя периодически подташнивает, – сказал он наконец. – Последний раз мы занимались любовью ровно месяц назад. Я хорошо умею считать, ты знаешь.
Зато сама Джоанна вообще не считала дни с этой точки зрения. Мысль о том, что она могла забеременеть, даже не приходила ей в голову. Но сейчас, когда он об этом сказал, такая перспектива представилась весьма реальной. Когда у нее в последний раз были регулы? Ранее она не обращала на это внимание, поскольку была уверена, что они с Гаем в ближайшее время поженятся. Конечно, Джоанна не сомневалась, что у них будут дети, но о том, когда, она совершенно не думала.
Впрочем, носит она под сердцем его ребенка или нет, в данном случае не имело значения. Джоанна уезжала совсем по другой причине, которую и пыталась объяснить лорду, но, видимо, не смогла. И дело вовсе не в скандальном положении, в котором она могла оказаться. Бо́льшую часть ее взрослой жизни сопровождали скандалы, и Джоанна их не боялась. Она уезжала, чтобы защитить репутацию Гривза, которая важна для него, сколько бы он ни говорил об обратном. Она должна уехать, чтобы защитить Майлза, которому еще только предстоит столкнуться с миром взрослых.
– Я не ем просто потому, что у меня нет аппетита и пища кажется мне невкусной, когда я пробую ее, – сказала Джоанна, безуспешно пытаясь избежать нежелательного подтекста в своем объяснении. Но она не обманывала лорда, она в самом деле не могла дать иное объяснение, поскольку сама не знала, что с ней происходит. – А уезжаю я именно сейчас не из-за того, что моя любовь ослабла, а как раз потому, что я очень люблю тебя. Я делаю это ради нас обоих, Гай. Пойми!
– Я верю, что ты была искренна в ответах на все мои вопросы, – произнес он. – Верю, потому что ты всегда говорила мне только правду.
Ресницы Джоанны задрожали, слезы появились в глазах и, собравшись в горячие капли, поползли по щекам.
– Я всегда говорила тебе только правду, это так, клянусь.
Он нежно смахнул кончиками пальцев слезы и сжал ее лицо своими большими ладонями.
– Что ж, похоже, действительно осталось только пожелать друг другу всего хорошего, – сказал Гай, не сумевший сдержать дрожи в голосе.
Джоанна, боровшаяся с конвульсивными спазмами в горле, не смогла даже ответить и просто кивнула.
