Хизер Кэлмен - Завтрашние мечты
— Но я должен что-то сделать и помочь ей! — запротестовал он, удрученный своим жалким состоянием. Он не мог примириться с мыслью, что Пенелопа страдает, а он не в состоянии облегчить ее муки.
Луиза покачала головой и удержала его, когда он снова попытался встать.
— Она и вправду еще больше убедится в том, что проклята, если ты встанешь раньше времени и снова упадешь в обморок. Дай ей время. Она придет в себя, я обещаю.
Рыдание вырвалось из груди Сета, когда он беспомощно посмотрел в сочувствующее лицо своей матери.
— Я так сильно люблю ее. Я должен чем-то помочь ей.
— Думаю, ты уже это сделал, — сказала она, поглаживая его щеку. — Приходили твои друзья, Сколфилды. Хорошо, что ты оставил им записку и сообщил о смерти ребенка и о том, где ты будешь. Они выразили свои соболезнования и принесли ответ на телеграмму, которую ты просил их послать. Я взяла на себя смелость прочитать его.
— Приезжает брат Пенелопы, я угадал? — спросил он, хотя нисколько не сомневался в этом.
— Да. Они с женой будут здесь пятнадцатого. Это послезавтра.
Сет нахмурился. Пятнадцатое? Это значит, что он был без сознания…
— Так я здесь уже четыре дня? — удивленно спросил он.
— Да. И как сказал доктор, тебе придется пробыть здесь еще довольно долго. Не подумай, что я жалуюсь, — быстро добавила она, сжимая его плечо. — Наоборот, я предвкушаю удовольствие, с каким буду нянчиться с тобой.
Сет улыбнулся такой перспективе.
— А что касается твоей девушки, — продолжила Луиза, — думаю, ей очень поможет встреча с ее братом, а особенно с невесткой. Она мне говорила, что ее невестка врач и она очень верит в ее способности. Может, этой женщине действительно удастся развеять ее мысли о проклятии.
Холли. Сет ощутил слабый проблеск надежды. Если кто и сможет заставить Пенелопу разумно посмотреть на вещи, так только трезвомыслящая Холли.
И он, как Пенелопа, скрестил пальцы и загадал на свою счастливую звезду.
Глава 27
Они отдыхали на прекрасном берегу моря. И погода, и все кругом было чудесным. Пушистые белые облака плыли по голубому небу, и каждое облако было похоже на какое-нибудь животное, выступающее в цирке. Воздух был напоен ароматом сирени и казался слаще, чем в раю; нежный ветерок доносил теплое дыхание весны. Внизу простиралось море, гладкое и сверкающее, как бесконечно огромный изумруд. Вокруг них цвели цветы самых разных форм и оттенков. Кругом сидели кролики.
Сет постелил на траву дорогой персидский ковер, на котором они теперь лежали, держась за руки, и наблюдали, как очаровательный Томми носился от кролика к кролику, кормил их печеньем и прижимался розовой щечкой к пушистому меху.
Их Томми был таким веселым, любознательным мальчиком, высоким и здоровым, как его отец. Он постоянно бегал взад и вперед, всегда находился в движении, всегда что-то искал. «Настоящий егоза», — с улыбкой называла его няня.
— Посмотри, мама, — закричал он, его детский голосок дрожал от волнения. — Я нашел счастливого кролика! — Он побежал к ней, держа в руках серого кролика с розовой ленточкой.
Пенелопа поцеловала улыбающиеся губы Сета, а затем села, ее сердце наполнилось радостью, когда она раскрыла объятия навстречу бегущему мальчику. Томми бежал и бежал, его маленькие ножки быстро семенили по земле, но он не приближался. Казалось, он застыл во времени и пространстве далеко от нее.
Потом она увидела темную, ужасную, бесформенную тень, следовавшую за ним по пятам.
— Томми! — закричала она, отчаянно пытаясь подняться на ноги. Но ноги ослабели и сделались ватными, они не могли удержать ее. Снова и снова выкрикивая его имя, Пенелопа пыталась доползти до него и спасти от приближающегося к нему кошмара. Но руки, так же как и ноги, отказывались служить ей, и она упала, беспомощно цепляясь за землю. — Томми…
Тут чернота приблизилась и поглотила его, лишь отдаленное эхо его голоса слышалось еще некоторое время.
— Нет, только не это, — рыдала она. Все вокруг медленно исчезло, оставив ее одну в бесконечной пустоте. — Томми…
— Тише. Все хорошо, родная, — произнес успокаивающий голос в темноте. Что-то знакомое было в этом голосе, такое доброе и спасительное, как объятия любящего человека. Кто-то взял ее за плечи и нежно встряхнул. — Открой глаза и посмотри на меня, Пен. Давай. Пора просыпаться.
Пенелопа нехотя подчинилась. Смутно соображая после сна, она уставилась на склонившуюся над ней фигуру. Но Пенелопе не пришлось дожидаться, пока зрение прояснится, чтобы догадаться, кто это был; она везде узнает эти яркие медные волосы.
— Холли! — воскликнула она, бросаясь к ней в объятия. — Неужели это действительно ты?
— Собственной персоной, — заверила ее Холли и обняла.
— Но как… когда? — Она снова посмотрела в лицо своей невестки, не осмеливаясь поверить, что это не сон.
— Джейк получил телеграмму от Сета, тот просил нас приехать. Бармен в салоне Шекспира сказал нам, где вы находитесь.
Пенелопа с беспокойством взяла Холли за руку.
— Ты уже видела Сета?
— Бедолага. Ему ужасно не повезло, — сказала Холли. — Мы говорили с ним, как только приехали. Джейк и сейчас еще у него.
— Но ему сейчас гораздо лучше, правда? Если что-то случится с Сетом…
— Похоже, он идет на поправку, но я буду знать наверняка, как только осмотрю его. Он просил меня поговорить сначала с тобой… наедине. — Она прижала свою прохладную ладонь к щеке Пенелопы. — Он рассказал нам о ребенке. Мне очень жаль. Мне бы хотелось хоть чем-то помочь.
Пенелопа с трудом сглотнула и отодвинулась, стыдясь встречаться с сочувствующим взглядом Холли. Уставившись на серые уши плюшевого кролика, торчавшие из-под смятого одеяла, она пробормотала:
— Ты, должно быть, считаешь меня порочной.
— Порочной? — В голосе Холли прозвучало искреннее удивление. — Конечно, нет. А почему ты так думаешь?
Пенелопа опустила голову, слишком придавленная чувством вины и раскаяния.
— Потому что я убила своего сына и едва не убила Сета.
Повисло долгое молчание, затем Холли вздохнула.
— Посмотри на меня, Пенелопа. — Когда та не сразу подчинилась, Холли взяла ее за подбородок и приподняла ее голову. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Я должна быть уверена, что ты поймешь то, что я тебе скажу.
Пенелопа покорно подняла ресницы, чтобы встретиться взглядом с невесткой. Золотисто-карие глаза Холли были мягкими и теплыми, располагающими к доверию.
— В том, что случилось, нет твоей вины, — сказала она, делая упор на каждое слово. — Как бы это ни было трагично, но дети умирают от кори каждый день.
— Но это была моя вина, — настаивала Пенелопа. — Томми был слабым, болезненным. Ему нужен был постоянный медицинский уход с самого рождения. Из-за моих глупых ошибок его ни разу не осмотрел настоящий доктор, вплоть до самого конца. Но уже было слишком поздно.
