Лаура Кинсейл - Благородный разбойник
– Он убит в церкви? Когда вы сражались?
– Нет, принцесса, мы не оказали ему такой любезности. Мы привели его в башню Навонов и показали кое-какие забавы Джино.
– Забавы Джино? – чуть слышно повторила она.
Франко пожал плечами.
– Нам требовалось узнать весь его план. Он бы непременно солгал. Но, болтаясь на дыбе, трудно солгать, миледи.
Елена закрыла лицо руками.
– Господи, Раймон, – прошептала она.
– Приберегите скорбь для кого-нибудь другого. Он был предателем и умер как предатель. Будь у нас время, может, я заставил бы его пожалеть о своем поступке немного дольше. Навона перерезал ему глотку.
Елена зажала рот ладонью. Она вспомнила пятно на камзоле Аллегрето. Кровь Раймона. Веселый, изысканный, красивый Раймон с обаятельной улыбкой. Который называл ее сверкающим бриллиантом и необыкновенной женщиной. Она начала дрожать и не могла остановиться.
– Сожалею, если причинил вам боль, миледи, – жестко сказал Франко. – Но лучше так. Если бы это не сделал Навона, это пришлось бы сделать вам. Ладно, я распоряжусь, чтобы поискали Навону, если вы так хотите.
– Благодарю, милорд. Я боюсь, он ранен. Или находится в таком месте, откуда не может выбраться.
Франко вроде бы имел другое мнение на этот счет. Но он лишь поджал губы и поклонился.
– Теперь, с вашего позволения, мне нужно идти, принцесса. Я должен проверить ворота.
Она кивнула. Франко вышел из комнаты, и стражник закрыл дверь.
Обернувшись на звук, донесшийся с кровати, она увидела Дарио, который пытался сесть. Он морщился отболи.
– Светлость... Навона... Он ранен?
– Он не вернулся. Хочешь воды?
Юноша кивнул. Елена поднесла к его губам кубок, и он сделал большой глоток.
– Он был... со мной. В темноте.
– Где? – быстро спросила она.
– В темноте.
– За пределами лагеря?
– Да, – хрипло ответил Дарио. – Нес меня. – Он закашлялся. – Там был... огонь.
– Огонь? – с тревогой повторила Елена, но он упал на подушку и закрыл глаза.
Филипп пришел с севера, так что наемники оказались в ловушке между озером и горами. К тому же им противостоял отряд, равный им по силе.
Они вдруг прислали лазутчиков, заявив о желании вести переговоры. Елена ответила одним словом: «Уходите».
Но им не так легко было это сделать, поскольку Филипп закрыл перевал на Венецию.
И все же наемники не сдавались, послания шли без конца. Они умоляли простить их за содеянное. Предлагали свои услуги для ее личной охраны. Предлагали вернуть полученное серебро. Ночью люди Франко задержали нескольких солдат, пытавшихся бежать из лагеря.
На рассвете из цитадели увидели армию Филиппа, который, словно Ганнибал, двигался с севера. Елена послала к нему гонца с приказом остановиться в лиге от города и приготовиться к битве.
Лагерь кондотьеров напоминал разворошенный муравейник. Она приняла двух офицеров, которые говорили с ней от лица всех наемников. Они принесли извинения за дела убитых командиров, остались только простые солдаты, которые лишь выполняли приказ. Теперь они знают, что приказы были опрометчивыми, не стоило вмешиваться в дела Монтеверде. Они бы ушли без промедления, но им препятствуют.
С западного крепостного вала Елена указала офицерам на горы, уже покрытые снегом.
– Каждый из ваших людей должен пред лицом Господа принести клятву, что никогда больше не поднимет оружие против Монтеверде, – заявила она. – Потом можете уходить. Этим путем.
На запад, через высокие, не защищенные от ветра, лишенные дорог горы. Там люди думают, лишь как остаться в живых, им уже не до того, чтобы создавать банды или воевать со сторожевыми заставами. А у тех, кто сумеет закончить путешествие до зимних морозов, впереди окажется Милан.
Пусть Милан заберет себе остатки. Если же эти остатки превратятся в шайки разбойников еще до того, как дойдут до земель Висконти, значит, такова Божья воля.
Елена почти неделю стояла с Филиппом у западной границы Монтеверде, принимая благодарность наемников. Они проходили сквозь строй, принося клятву и сдавая все оружие, кроме ножа. Им давали по мешку муки, фляжку оливкового масла, плащ и трутницу, если у них таковой не было. Один из личных охранников Елены расспрашивал каждого солдата, не известно ли ему что-нибудь об Аллегрето.
Увы. Они видели только призраков, сияющих ангелов и лающих дьяволов, похожих на собак. Ни один из них не видел живого человека с черными волосами, красивым лицом, в зелено-серебряном камзоле, испачканном кровью.
Охранник принес ей кольцо с девизом Навона, обнаруженное в солдатском мешочке. Его нашли среди почерневшей травы в сгоревшей палатке.
Елена сжимала кольцо в руке, пока оно не согрелось, затем попыталась надеть.
Он вернется. Она не могла поверить, что он умер. Она не верит.
Уже минули Рождество и Пасха, когда до епископа Монтеверде в конце концов дошли письма, несколько месяцев путешествовавшие неизвестно где. В них сообщалось, что в свете торжественного раскаяния и пожертвований, сделанных почтенным чадом Господним Аллегрето делла Навоной, его отлучение от церкви было бы снято после того, как он сделает покаянное пожертвование и явится к папе для отпущения грехов.
– Ваша светлость!
По крайней мере пятеро советников вскочили с мест, чтобы возразить, но старейший тут же воспользовался своим превосходством.
– Ваша светлость! Вы не должны уезжать таким образом! Мы вам этого не позволим!
– Не позволите? Вы считаете меня заключенной?
– Ни в коем случае, ваша светлость. Но...
– Тогда я поеду.
– Ваша светлость, мы понимаем и разделяем вашу печаль. Мы сознаем, что требуется надлежащий ритуал, но ехать для этого в Рим! Давайте отправим посланника, чтобы он передал наше почтение и вашу просьбу святому отцу.
– Я поеду сама.
Пожилой советник с укором взглянул на нее.
– Ваша светлость имеет неотложные дела в Монтеверде.
– Слушать дальнейшие споры, за кого мне выйти замуж? Я не собираюсь выходить замуж. Я поеду в Рим. Я желаю, чтобы это послание от папы стало известно в каждом уголке Монтеверде. Чтобы Аллегрето делла Навона мог услышать об этом и узнать.
Советники с преданностью смотрели на нее. Со времени побега они начали лучше относиться друг к другу.
– Ваша светлость, – ласково произнес старейшина, – разумнее отслужить мессу по его душе в каждой церкви. – Елена отрицательно покачала головой, и он перевел взгляд на присутствующих. – Синьоры, я предлагаю собрать деньги на заупокойную молитву во имя Аллегрето Навоны. Повесим на каком-нибудь доступном месте в городе, пусть каждый видит ее и помолится за спасение его души. А также за его заслуги по освобождению принцессы и совета. Кроме того, отслужим повсюду специальную мессу.
