Дина Лампитт - Замок Саттон
На протяжении всего пути взрослые и дети изображали восторг при появлении новой королевы, но, несмотря на всю красочность этих хорошо отрепетированных сцен, несмотря даже на то, что из фонтанов било красное и белое вино, толпа производила гнетущее впечатление и была угрюмо молчалива, как и в тот день, когда двор прибыл в Тауэр. Не было никакого сомнения, что Анна не пользуется популярностью у простого народа. Худой, темноволосой королеве не простят того, что она заняла место доброй Екатерины Арагонской. Фрэнсис не мог не думать об Анне. Каково ей ехать в обитых золотой парчой носилках с венцом из сверкающих рубинов на голове? Огорчает ли ее холодный прием? Хочет ли она, чтобы ее действительно полюбил народ, или она в таком восторге от своего триумфа, что ничуть не заботится о чувствах англичан, ставших теперь ее подданными? Он еще раз взглянул на нее, но увидел только ее улыбку и блестящие черные волосы, струящиеся по плечам. Обернувшись, Фрэнсис заметил, что Джон Мордаунт смотрит на него с подозрением, и он не мог не поддаться искушению и подмигнул этому юному верзиле.
Все вздохнули с облегчением, когда улицы, заполненные молчаливой толпой, остались позади и они прибыли наконец в Вестминстерское аббатство. Всадники спешились, Анну на носилках внесли в собор. Выпив вина и немного передохнув, она отправилась в Уайтхолл, где вместе с королем ей предстояло провести ночь.
Ровно два месяца спустя после коронации двор был спешно распущен. В стране снова вспыхнула эпидемия потницы, этой страшной спутницы лета; эпидемия столь же опасная, как и та, которая разразилась пять лет назад, в 1528 году.
Король тайно поспешил в Гилдфорд, намереваясь собрать в замке Саттон Государственный совет. Из Кеннингхолла вызвали Норфолка. В пути был и герцог Суффолкский. Но не только эпидемия вынудила членов Государственного совета собраться так далеко от Лондона. Королева в то время обосновалась в Гринвиче, ожидая появления на свет принца Уэльского, и Его Светлость выбрал столь удаленное место, чтобы уберечь Анну от всего, что могло расстроить ее или вызвать у нее раздражение. Заседания Государственного совета осторожности ради проходили под видом «охоты», и хотя действительно некоторое время было уделено развлечениям, это не могло полностью вытеснить из голов людей, собравшихся в замке сэра Ричарда, тревожные новости, за три дня до этого привезенные из Европы Георгом Болейном. Ватикан объявил недействительным брак Генриха и Анны. Принцу Уэльскому суждено было появиться на свет незаконнорожденным.
— Полный разрыв с Ватиканом! — сказал Суффолк, пришпоривая свою лошадь и поравнявшись с Ричардом Вестоном. — Это единственное, что нам остается. Папа — иностранец. Нельзя позволять ему вмешиваться в дела Англии. Ей Богу, если мужчина не имеет права жениться на своей избраннице, тогда все мы — заложники Рима.
Лицо Вестона выражало благодушие, и в то же время про себя он думал: «Жалкий старый лицемер». Не прошло и двух месяцев, как умерла жена Суффолка, а он заставил своего сына разорвать помолвку с невестой, чтобы он мог жениться на ней сам.
Эта девочка гостила сейчас в поместье Саттон: ей было всего четырнадцать лет, и очевидно, что она еще девственница. Грустно было видеть ее рядом с седовласым стариком, которым стал теперь Суффолк, хотя он был значительно моложе сэра Ричарда.
— Какая мерзость! — Анна Вестон называла вещи своими именами. — Представляю, каково ей будет в брачной постели. Такое юное, нежное тело будет принадлежать этой старой развалине.
Сэр Ричард невозмутимо посмотрел на нее.
— Человек, обладающий большой властью, может купить себе почти все, Анна. Даже невесту своего сына.
— В таком случае, вместе с ней самой он приобретает и ее неприязнь.
— Конечно. И, возможно, даже ненависть. Но его это не смущает. Чарльз никому не позволит стоять на своем пути. Даже Его Светлости.
Дело в том, что первой женой Суффолка была сестра Генриха, Мария-Роза. Когда она, юная вдова короля Франции, умершего в преклонном возрасте, фактически сбежала с сильным и энергичным герцогом, король был в ярости. Чтобы вновь снискать расположение Генриха, Чарльзу Брэндону потребовалось все его обаяние. В конце концов ему это удалось, с той поры он стал преданнейшим слугой короля.
Суффолк развернул лошадь, чтобы посмотреть Вестону прямо в лицо.
— А что вы думаете на сей счет, Вестон? Не смотрите на меня так, как будто вас это не касается. Вы-то как думаете — мы должны быть марионетками папы?
Сэр Ричард ответил уклончиво:
— Конечно, нельзя позволить, чтобы законность наследника ставилась под вопрос.
— Ясное дело, нет. Наконец-то Англия получает принца. Королева беременна. Генриху стоило бороться за то, чтобы жениться на ней. Я бы тоже хотел иметь еще детей.
Ричард внутренне содрогнулся. Бедная девочка! Ее единственная мечта — стать богатой вдовой. Конечно, значительная разница в возрасте жениха и невесты не была такою уж редкостью во времена Тюдоров, но этот случай вызвал всеобщее неодобрение, а невинность девочки делала историю еще более печальной.
Суффолку же сейчас Ричард сказал:
— Вы выбрали достаточно молодую невесту.
Герцог пристально посмотрел на него. Он отлично знал, о чем шепчутся за его спиной. Но Вестон сохранял свою обычную невозмутимость. Судя по выражению его лица, это было невинное замечание.
«Да, да», — пробормотал Суффолк про себя. Пусть думают что угодно. Он хотел ее с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет, но примирился, что ему, как свекру, останется только наблюдать за ней издалека.
— Англия получит принца, — повторил он.
Лишь на мгновение глаза Ричарда оживились.
— Никому почему-то не приходит в голову, — сказал он сухо, — что это может быть и девочка.
Суффолк посмотрел на него с яростью.
— Клянусь Богом, лучше бы этого не случилось. Генрих все поставил на карту ради сына. Все!
Лошадь под ним занервничала.
— Если родится девочка, королева должна будет смириться с тем, что через год ей снова придется родить ребенка. И так до тех пор, пока желание короля не будет удовлетворено.
Глаза сэра Ричарда опять стали непроницаемыми.
— Но Его Светлость не становится моложе, Чарльз. Чтобы производить на свет детей, нужно быть молодым.
Брэндон воспринял это замечание с раздражением, думая и о своей юной невесте: скоро она будет с ним рядом в его постели, и он надеялся, что она понесет в себе его семя.
— Клянусь Богом, то, что вы говорите, сэр Ричард, можно рассматривать как государственную измену. И за меньшие грехи людей сажали в Тауэр. Хорошо, что мы одни. Придержите свой язык!
