Жаннетта Беньи - Флорентийка и султан
– В обмен всего лишь на один поцелуй?..
– Ага,– кивнул тот.– У нее такие губы... Прежде мне никогда не доводилось даже дотрагиваться до такой женщины.
Капитан Рэд засопел.
– Да, дорогая штучка... Всех моих дукатов не хватило бы, чтобы купить такую. Наших и вовсе задаром можно было взять, якорь их раздери! А все-таки Луиза была хороша!..
Мерно скрипя уключинами, шлюпка под командованием офицера с фрегата «Эксепсьон» медленно приближалась к цепи, перегораживающей выход из бухты Провидения.
– Хоп! Хоп! Хоп! – мерно задавал ритм боцман. Когда шлюпка была уже совсем близко, капитан Рэд с сожалением сказал:
– Знаешь, мой юный друг, одна мысль о том, что на этом троне будет сидеть какой-нибудь ублюдочный король, заставляет меня внутренне негодовать.
Услышав эти слова, Лягушонок словно очнулся ото сна. Он резко обернулся и пристально посмотрел в глаза своего капитана.
Лягушонок знал, что означает такой выспренный, высокопарный стиль.
– Вы думаете, нам удастся спастись? – с надеждой спросил он.
– А что, тебе хотелось бы быть повешенным на рее? Прежде времени не стоит себя хоронить, Лягушонок. Я и не в таких передрягах бывал...
– Но что мы сможем сделать, если нас закуют в кандалы?
– Бамако тоже был закован в кандалы. И ничего. Сидит где-то там во дворце и считает до десяти тысяч.
– Бамако...– задумчиво повторил Лягушонок.– Надо было его с собой взять.
– Чтобы этот старик с подагрой тут же поднял тревогу? Нет, я верю в Бамако. Он еще должен помочь нам. Из этого мавра получился бы настоящий пират.
– Чертов прилив! – неожиданно произнес Лягушонок.– Если бы вода была ниже, мы успели бы пройти под этой проклятой цепью.
Наконец, шлюпка с «Эксепсьона» приблизилась к выходу из бухты.
Только сейчас пиратам удалось разглядеть, что на корме стоял никто иной, как капитан Дюрасье собственной персоной.
На лице его была такая иронично-издевательская улыбка, что капитан Рэд демонстративно сплюнул, а Лягушонок мрачно отвернулся.
Капитан Дюрасье стоял на корме, небрежно обмахиваясь платком.
День обещал быть жарким. Хотя солнце едва-едва показалось из-за горизонта, морские испарения тяжелой пеленой застилали воздух.
– Доброе утро! – приветствовал пиратов капитан Дюрасье.– Кажется, мы уже где-то встречались?..
И капитан Рэд и Лягушонок не проронили в ответ ни слова.
– Мне кажется, друзья мои,– с улыбкой продолжил капитан Дюрасье,– что у вас плохое настроение. Не хотите ли вы поделиться со мной причиной своего уныния?
Капитан Рэд, держась одной рукой за трон, другой накинул на голову клобук.
– Видеть его не желаю! – сказал он, обращаясь к Лягушонку.– Есть же на свете люди, которые вызывают такое глубокое отвращение. Даже не знаю, почему они так часто попадаются на моем пути.
Капитан Дюрасье, услышав эти слова, самодовольно засмеялся.
– Бог и Закон всегда будут вставать на твоем пути, капитан Томас Бартоломео Рэд!
Одноногий скривился.
– Это ты, что ли, у нас второй человек после Бога на земле? Лягушонок, познакомься. Перед нами римский папа.
– Здравствуйте, ваше святейшество,– буркнул юный англичанин.
Капитан Дюрасье, ожидавший услышать в свой адрес все что угодно, кроме издевательств, побледнел, а один ус у него начал заметно дергаться.
– Наверное, вы думаете, что сейчас я прикажу отвести вас на фрегат и посажу в трюм? Ничего подобного! Вы не будете удостоены такой чести! Бунт на «Эксепсьоне» подавлен, и я не позволю, чтобы ваша нога коснулась палубы судна его королевского величества. За попытку ограбления королевской казны, а также за разбойное нападение на остров вас повесят на главной городской площади при очень большом стечении народа. Впрочем, метод казни будет выбирать господин посол-губернатор. Я думаю, что это доставит ему особенное удовольствие...
Так и не дождавшись ответа от своих противников, капитан Дюрасье скомандовал:
– Снимайте их отсюда.
Утром дворцовая стража, обходившая покои посла-губернатора сеньора Гвиччардини, обнаружила, что опочивальня его превосходительства открыта, а сам посол, пожилой дворцовый гофмейстер и Фьора были привязаны к креслам.
Пленники были немедленно освобождены и переданы в руки местного лекаря. Но Фьора отказалась от услуг врача, сославшись на усталость. Она и вправду ужасно устала, несмотря на то, что уснула и даже не слыхала, как покинул опочивальню их чернокожий соглядатай. Спину от долгого нахождения в кресле ломило, ноги онемели, кровь стучала в висках.
Стараясь не думать о том, что произошло, она прошла в отведенную ей опочивальню и, растянувшись на кровати, снова мгновенно уснула.
Спустя несколько часов, по дворцу посла-губернатора разнеслось радостное известие о том, что негодяи, пробравшиеся ночью во дворец схвачены и посажены в городской каземат.
Служанку, которая пришла в опочивальню, Фьора принялась расспрашивать о задержанных.
– Их двое?
– Да, сеньора.
– Один – постарше, на деревянной ноге, а другой – молодой?
– Да, сеньора. Они были одеты как монах-доминиканец и лекарь. Этих бандитов скоро повесят.
Недолго раздумывая, Фьора сказала:
– Принесите мне длинный плащ с капюшоном.
* * *Бамако, заплутавший в городских проулках, выбежал на пристань тогда, когда матросы с шлюпки, посланной фрегатом «Эксепсьон», уже возвращались в бухту Провидения.
Лягушонок и капитан Рэд с унылым видом сидели на носу посудины, а в спину им были направлены пистолетные дула.
Не осталось на цепи и трона. А вот куда он исчез, оставалось загадкой.
Но сейчас не это было главным.
Убедившись в том, что пленников везут не на корабль, а в город, Бамако сбросил с себя опостылевший черный наряд и налегке помчался вдоль берега в сторону бухты Святого Креста – туда, где стоял на якоре рыбацкий бриг, на котором капитан Рэд и его команда прибыли на остров Крит.
Чернокожий мавр бежал по берегу, увязая в песке. Солнце тем временем поднялось уже так высоко, что черная кожа Бамако начала дымиться.
– Давай быстрее! – подгонял он сам себя.– Капитан Рэд спас Бамако. Бамако должен спасти капитана Рэда.
Наконец, показался мыс, за которым начиналась бухта Святого Креста. Была видна даже корма пиратского брига. Но дорогу спешившему мавру преградила неизвестно откуда взявшаяся песчаная зыбь.
Не обратив внимание на то, что песчаный пляж сменился какой-то грязной хлябью, Бамако мчался вперед. Он был почти у самого мыса, когда ноги его стали погружаться все глубже и глубже. И, наконец, он увяз по колено в песке.
Попытавшись выбраться, Бамако лишь навредил самому себе. Он стал проваливаться в песок еще стремительнее, за несколько мгновений погрузившись по пояс.
