Нэн Райан - На всю жизнь
Лин Тан входил и уходил. Большой Альфред провел большую часть дня с Кей у постели Ника, Не один раз англичанин слышал лихорадочное бормотание Ника:
— Скажи ему, что ничего не произошло. Ничего не произошло. Скажи Большому Альфреду. Скажи ему. Ничего не случилось.
Большой Альфред обменялся взглядом с Кей.
— Он бормотал те же самые слова и мне, — сказала Кей.
Спустилась темнота, а вместе с ней атмосфера ужаса окутала мрачные тихие покои. Лин Тан и Большой Альфред, слоняющиеся за дверями комнаты больного, почти не разговаривали, но часто обменивались тревожными взглядами. Оба опасались, что Ник не переживет ночь.
Кей не должна была поддаваться страху. Случись с ней такое, и Ник может почувствовать это. Она не позволит своим или чьим-то еще страхам поселиться в этой комнате. Если посетитель не может справиться со своими сомнениями и переживаниями, он не будет допущен к больному.
Время тянулось медленно. Полночь. Два часа ночи. Три часа.
Кей поднялась со стула. Постояв немного, она осторожно взобралась на постель Ника. Она села лицом к нему, поджав одну ногу под себя, другую свесив с кровати. Не отрывая взгляда, она смотрела на гладкое красивое лицо на подушке. Протянув руку, она убрала с его щеки черную прядь.
Осторожно перегнувшись через него, она оперлась рукой о постель. Потом спустила верхнюю белую простыню до талии Ника.
— Ники, мой любимый Ники, — произнесла Кей тихо, почти неслышно.
И, наклонясь, она поцеловала то место на груди Ника, где билось его сердце. Ее губы снова и снова ласкали его плоть, пока она молча молилась, чтобы он очнулся.
Кей подняла голову. Она сидела совсем неподвижно, глядя на Ника, снова и снова как молитву повторяя его имя. И в самый темный час перед рассветом длинные черные ресницы Ника затрепетали. Потом они подня-лись над светлыми серебристыми глазами… Рот Ника приоткрылся. Он смотрел прямо на нее. Он прищурил глаза, стараясь рассмотреть находящийся над ним предмет.
— Кей?
— Да, Ник.
Ник попытался поднять руку к ее волосам, но был еще слишком слаб. Рука упала обратно на постель. Кей взяла его руку и поднесла ее к своим волосам. Ник попытался улыбнуться.
— Господи, какая же ты хорошенькая, — проговорил он. Поднеся его руку к губам, Кей поцеловала ладонь.
— Ты был в бреду тридцать шесть часов, — прошептала Кей, опуская глаза, — может, ты все еще не очнулся.
— А если так, ты останешься?
Кей улыбнулась ему, и в ее утомленных голубых глазах засветилось счастье.
— Я останусь, что бы ни было.
Кей попыталась встать с постели. Рука Ника легла ей на колено.
— Подожди, я…
— Я хотела только выйти на минутку и сказать всем, что…
— Сначала дай мне что-то сказать тебе.
— Это не может подождать до тех пор?..
— Нет. — Голос Ника был хриплым, как будто у него болело горло. — Кей, когда ты провела ночь здесь, в моей…
— Пожалуйста, Ник. — Кей опустила голову.
— Послушай меня, любимая. Ничего не произошло. Ничего.
Кей взглянула на него.
— Я не… мы никогда…
— Я не дотрагивался до тебя. Когда ты спала в моей постели, я спал на диване.
Кей громко выдохнула и покачала головой.
— Ты дьявол, ты заставил меня думать, что мы…
— Прости меня. Ты сказала «ты из тех людей», как будто я какое-то чудовище.
— Ник, я не имела в виду ничего такого…
— Я знаю. — Ник облизал пересохшие губы. — А теперь я хотел бы спросить об одной действительно важной вещи.
— Какой? Скажи мне.
На его губах промелькнула едва заметная тень знакомой дьявольской усмешки.
— Может больной, изнывающий от жажды человек получить в этом кабаке глоток воды?
Кей засмеялась от радости.
— Сейчас иду!
Поцеловав его в висок, она соскочила с кровати и поспешила сообщить всем, что Ник наконец пришел в себя. На рассвете приехал доктор Ледетг, осмотрел пациента и объявил, что Ник вне опасности.
— Постарайтесь обеспечить ему полный покой и полноценное питание, — таковы были инструкции врача. — Меня не удивит, если он через пару недель встанет на ноги.
Уныние, витавшее эти дни над «Золотой каруселью», улетучилось. Ник настоял на том, чтобы двери клуба были открыты как обычно, уверяя всех и каждого, что музыка и смех, долетающие до постели больного, только ускорят его выздоровление. Он прибавил также, что его выздоровление может ускорить постоянное присутствие Кей у его постели. Она уверила его, что будет навещать больного так часто, что он устанет смотреть на нее.
С жаром подхватив знамя армии, Кей приколола блестящую «S», пришила красные нашивки обратно на униформу и вновь пошла в наступление на голод, бедность и болезни. И тем не менее она умудрялась навещать Ника по нескольку раз в день. Приходя к нему, она не просто смотрела на него, посидев несколько минут в кресле. Не такова была Кей. Каждый раз, приходя к нему, она снимала жакет и шляпку, закатывала рукава и принималась нянчить и баловать пациента.
Нику это нравилось.
Кей кормила его с подноса, поставленного ему на колени. Она читала ему. Она растирала его длинные руки и нога, Она втирала в кожу груди и спины успокоительный бальзам. Она причесывала его черные волосы. Она брила его. Она следила за тем, чтобы он побольше спал днем, иногда задремывая в кресле у его постели, пока он спал.
Она прочитала ему все газетные заметки о поимке скандально известного преступного клана. Однажды, закончив читать одну из самых длинных колонок, Кей опустила газету и спросила:
— Почитать тебе что-нибудь еще?
Ник сидел с закрытыми глазами, прислонившись к подушкам, на его щеках ритмично двигались маленькие желваки. Открыв глаза, он улыбнулся ей и произнес:
— Как насчет того, чтобы еще раз прочитать тот отрывок, где говорится, что я герой?
Поджав губы, Кей игриво хлопнула его по плечу сложенной газетой.
— Тебе пора немного поспать.
— Мне не хочется спать. Достань мне сигару из…
— Нет! — Поднявшись, она стояла у его постели со сложенными на груди руками. — Не думаю, что тебе можно курить сигары — все же ранение в грудь.
Усмехнувшись, он дернул ее за рукав.
— В каждой женщине сидит мать — «Ты должен делать это. Ты не должен делать то».
— Что ж, если у тебя недостает здравого смысла, чтобы понять, что тебе вредно, приходится тебя учить. — Она принялась расправлять смятые простыни.
— Как Джой? — спросил Ник.
Кей быстро повернула голову. Она просияла:
— Ты ведь любишь Джоя так же, как и я, правда? — Ник пожал голыми плечами.
— Этому мальчугану досталось в жизни. Бывает.
Больше он не сказал ничего, но Кей знала, что он чувствовал. Она сказала ему, что с Джоем все в порядке. Потом рассказала о новом трюке с мячом, которому он обучил Мака, и скоро они с Ником, смеясь, делились любимыми историями о Джое.
