Виктория Холт - Дьявол верхом
Но Джоэл ни минуты не колебался, в чем я и не сомневалась. Я словно слышала слова мамы: "Видишь – я оказалась права. Он был бы для тебя прекрасным мужем".
– Конечно, мы должны спасти графа, – сказал Джоэл, спокойно подчиняясь судьбе. Он вызывал у меня такое восхищение, какое граф едва ли мог бы вызвать. Но, увы, наши чувства нам неподвластны!
– Тогда, – продолжал Леон, – перейдем к деталям. Если нам удастся увезти графа, все должно быть в порядке. Но вы не будете в безопасности, пока не ступите на английскую землю.
Всю ночь мы по нескольку раз обсуждали каждую подробность. Леон вновь напомнил нам о риске, на который мы идем, и о страшной судьбе, которая ждет нас в случае неудачи.
Достигнем ли мы успеха?
* * *
Я наблюдала за ним, когда они уезжали в кабриолете. Джоэл был одет кучером, Леон облачился в наряд, который обычно носил его брат, надев на голову красную шапку.
Когда они уехали, я отправилась на свой пост на набережной Межиссери.
Мы не осмеливались действовать в дневное время, но и ночью на улицах было полно народа. Я пыталась выглядеть старухой. Мои волосы скрывал капюшон, и я, сгорбившись, волочила ноги. Город являл собой ужасное зрелище. Лавки были забаррикадированы, многие из них – разграблены. Повсюду происходили пожары. Навстречу попадались группы детей, распевающих "Ca Ira"[83]
Возможно, это моя последняя ночь в Париже. Так должно быть! Я отказывалась верить в неудачу.
Каким долгам казалось ожидание! Я была настороже, готовясь вскочить в кабриолет, как только он проедет мимо. Если он не появится в течение часа, то мне следовало вернуться в наш дом на улице Сен-Жак и ждать там. Если же они не возвратятся до утра, то я должна ехать в Грасвиль и отправляться в Англию с Марго и Робером.
Никогда я не забуду эти ужасные минуты, которые провела в самом сердце революционного Парижа. Я ощущала запах крови на улицах и видела мертвые тела в реке. Слыша, как часы бьют девять, я поняла, что если они преуспели, то уже находятся на пути ко мне.
Жестокое воображение рисовало мне тысячи ужасов. Я начинала думать, что наш план слишком безумен и опасен, чтобы остаться нераскрытым.
Если они не подъедут через несколько минут, то мне придется возвращаться на улицу Сен-Жак.
Какой-то подозрительный субъект пристал ко мне. Я поспешно отскочила, но боялась отходить далеко. По дороге шла толпа студентов. Если появится кабриолет, то они могут задержать его.
"Боже, – молилась я, – пошли нам удачу! Я бы пожертвовала всем, чтобы увидеть его снова!"
Послышался стук колес. Кабриолет быстро мчался в мою сторону.
Леон соскочил на землю и помог мне сесть.
Я посмотрела на своего возлюбленного. На руках у него были наручники, лицо было смертельно бледным, на левой щеке запеклась кровь. Но он улыбнулся мне, и этого было достаточно.
Никогда я не была более счастлива в своей жизни, чем в эти минуты на набережной Межиссери.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Нам удалось бежать. Леон оставил нас, как только мы выехали из города, и вернулся в кабриолете в Париж.
Джоэл, граф и я прибыли в Грасвиль, где нас ожидали Робер и Марго. Через несколько дней мы были в Англии, где я стала графиней де Фонтен-Делиб. Мой муж был очень болен, и прошло несколько недель, прежде чем я смогла его выходить. Дсррингемы вели себя по отношению к нам, как добрые друзья.
Шарль-Огюст – я долго не могла привыкнуть к этому имени и в мыслях продолжала именовать мужа графом – больше не был богатым и могущественным человеком, но он и не остался без гроша в кармане. У него имелись деньги в самых различных частях света, так что мы могли жить со всеми удобствами в небольшом поместье по соседству с Деррингемами. Мой муж был прирожденным землевладельцем, и вскоре имение начало процветать. К тому времени, когда родился наш первый ребенок – это был сын – наши владения значительно расширились.
Граф мало изменился. Он был все таким же властным, надменным, непредсказуемым, но, в конце концов, это был человек, в которого я влюбилась, и мне не хотелось, чтобы он становился другим. Жизнь нелегко обошлась с ним. Он всегда с горечью говорил о "черни", и я понимала, что дни, проведенные в тюрьме, оставили в его душе неизгладимый след. Шарль-Огюст не мог полностью радоваться жизни, пока ему не удастся вернуться во Францию и восстановить утраченные владения. Франция была у него в крови, и он страстно любил свою родину. Мы часто спорили, сравнивая наши страны, и он никогда не сомневался, что настанет день, когда мы сможем вернуться.
Марго родила еще одного сына, и я радовалась, что она дала Роберу то, чего он желал более всего. Граф всегда смеялся, вспоминая, как ловко она привела в свою семью Шарло, и не без гордости говорил, что она вся в него. Родители Робера никогда не узнали правды. В конце концов, говорила Марго, это только расстроило бы их.
Шарло рос сильным здоровым мальчуганом. Меня часто интересовало, что стало с его отцом, и позднее я узнала от одного из слуг, что он уехал на север и вполне там преуспел.
Джоэл так и не женился. Я испытывала по его поводу угрызения совести. Он был так добр и великодушен, а без его помощи нам не удалось бы спасти моего мужа из Консьержери. Мне очень хочется, чтобы Джоэл женился и был счастлив. Он заслуживает самого лучшего.
Мы очень горевали в тот день, когда казнили короля Франции, и когда вскоре за ним последовала королева. Это казалось концом прежней жизни.
– Убийцы не добьются успеха, – сказал Шарль-Огюст. – Они падут так же, как пали мы. Тогда мы вернемся во Францию и начнем все сначала.
Мне казалось, что я очень изменилась.
– Школьная учительница затаилась, – говорил Шарль-Огюст, – но она готова выскочить в любой момент и, не сомневаюсь, будет держать нас в строгости до конца дней.
Я довольна своей судьбой. Мне довелось испытать великий восторг и великий страх, великую радость и великое горе. Полагаю, теперь мне известно, что такое жизнь.
Мой брак, конечно, не был ложем из роз. Мы ссорились очень часто. Шарль-Огюст очень упрям и не терпит возражения, а я никогда не отказываюсь от своего мнения, если считаю его правильным. Мы оба знали, что это сделает неизбежными бури в нашей жизни. Но, очевидно, никто из нас не стремился к мирному и не богатому событиями существованию, которое я могла бы иметь в Деррингеме, и которого так ждала для меня моя мать.
Когда Шарль-Огюст собрался на короткое время во Францию посмотреть, что сталось с его владениями, я делала все, что в моих силах, чтобы предотвратить эту поездку. Он упорствовал, а я заявила, что поеду вместе с ним. Муж категорически запретил мне это, но я сделала по-своему – поехала на том же пакетботе, и когда он явился в гостиницу, то нашел меня там.
