Виктория Холт - Избранницы короля
Бедлоу раскрыл было рот...
— Уведите его! — взревел король.
И Бедлоу поспешно ретировался, боясь, что следующим приказом короля его бросят в Тауэр. Однако Карл был осмотрителен и такого приказа не отдал. Он знал, что в воздухе — как во времена войны с голландцами — носится революция.
Он не в силах пресечь обвинения против королевы на корню. Но он будет рядом и будет защищать ее, пока сможет.
Народ продолжал верить в виновность королевы, и Шафтсбери с Бэкингемом ставили теперь перед собою две цели: добиться высылки герцога Йорка вместе с его герцогиней и покончить с королевой.
Король не пожелал с нею развестись? Что ж, развод не единственный способ избавить Англию от опостылевшей португалки.
Почему, к примеру, не внушить англичанам, что она замыслила покушение на жизнь самого короля? Люди готовы принять любую ложь, во всяком случае, из уст Тайтуса Оутса. Пусть же он преподнесет им самое потрясающее из своих разоблачений. Доказать, что королева состояла в переписке с папой, не представляло особого труда: через несколько недель после своего прибытия в Англию она послала ему письмо, в котором обещала склонять короля к принятию католичества, если папа в обмен согласится признать ее брата королем Португалии. Однако для окончательной победы этого могло оказаться недостаточно; следовало искать другие улики против королевы.
Итак, пойти в монахини она не захотела. Возможно, плаха прельщает ее больше?
Тайтус Оутс, упивавшийся собственным могуществом, уже знал, чего от него ждут.
Поистине, ему предстояло состряпать самое потрясающее и самое гениальное из всех его разоблачений.
Ждала Англия; ждали министры, желавшие гибели королевы.
Екатерина тоже ждала.
Оутс предстал пред Королевским советом, заявив, что вынужден поднять вопрос чрезвычайной важности. Однако прежде чем изложить суть вопроса, он напомнил министрам, что, будучи человеком правдолюбивым и по природе бесстрашным, он, с целью разоблачения гнусных замыслов иезуитов, не побоялся в свое время проникнуть в самое их логово под видом одного из них и что теперь он точно также не побоится указать на преступника, какое бы высокое положение тот ни занимал.
— Милорды! — выспренно произнес он. — Сегодня я чувствую себя обязанным открыть вам глаза на некоторые деяния самой королевы.
— Королевы!..
Министры изобразили величайшее изумление, однако Тайтус видел, что их лица нетерпеливо оживились.
— Королева вот уже на протяжении многих лет передает иезуитам значительные суммы денег, и за это они берутся выполнять ее поручения... тайные поручения.
Члены Совета молча смотрели на него. Он колебался: продолжать или нет? Тут требовалась немалая отвага. Как-никак, дело касалось супруги самого короля.
Но Тайтус, раздувшийся от непомерного самомнения, и впрямь ничего не боялся. Ведь каждому ребенку в стране было известно, что великий Тайтус Оутс — спаситель Англии.
Свои разоблачения он готовил с такой тщательностью и самозабвением, что сам порой начинал верить в них, и ему приходилось прибегать к различным уловкам, чтобы выпутаться из собственных хитросплетений.
— Я видел письмо, в котором королева дает свое позволение на убийство короля.
Министры затаили дыхание, неотрывно глядя в это отталкивающее, почти нечеловеческое лицо.
— Почему вы не говорили об этом раньше? — резко спросил Шафтсбери.
— Дама, о которой идет речь, занимает слишком высокое положение. — Тайтус сложил руки на животе. — Сперва я должен был убедиться, что сведения, кои я намеревался вам сообщить, верны.
— И вы в этом убедились?
Тайтус шагнул ближе к столу, за которым сидели министры.
— Некоторое время назад я оказался в Сомерсет-хаузе. Стоя за дверью приемной залы, я услышал изнутри голос королевы. «Я не желаю долее терпеть надругательство над моим супружеским ложем, — заявила она. — Во имя упрочения католической веры я даю свое согласие на смерть Черного блудодея!..»
— Это государственная измена, — изрек Бэкингем.
— Караемая смертной казнью, — подхватил Шафтсбери.
Однако было видно, что министрами владеет смутное беспокойство.
— Почему вы сразу не сообщили об этом? — спросил один из членов Совета.
— Я обдумывал, не должен ли я сперва поставить в известность Его величество.
— Откуда вам известно, что слышанные вами слова произнесла именно королева?
— В зале не было других женщин.
— Вам приходилось видеть королеву до этого?
— Да, и я узнал ее.
— Мы обязаны уделить этому вопросу самое пристальное внимание, — заявил Шафтсбери. — Возможно, что над жизнью короля нависла угроза, притом с той стороны, откуда он менее всего может ее ожидать.
Тайтус продумал свое разоблачение до мельчайших подробностей. Королева намеревалась поднести королю яд, чтобы после его смерти, когда на престоле воцарится ее единоверец, герцог Йорк, обрести наконец желаемый почет и уважение.
Тревожные слухи уже долетели до Сомерсет-хауса. Королева чуяла, что злобные силы хотят расправиться с нею. Что, если на этот раз король не сможет ее защитить?
Как он поступит? — спрашивала она себя. Предоставит судьбе решать ее участь?..
Пасмурным ноябрьским днем дело подошло к развязке. В награду за свидетельство против папистов Бедлоу, другу Тайтуса Оутса, были прощены все преступления — и Тайтус не мог долее сдерживаться.
Направляясь к барьеру и с удовольствием прислушиваясь к одобрительным возгласам, которые теперь, вместо привычных насмешек, летели к нему со всех сторон, Тайтус думал о том, что наконец-то, после стольких лет бедности и лишений, наступили его золотые дни. Епископская мантия с развевающейся епитрахилью придавала его фигуре значительность. Сегодня его вызвали на судебное заседание палаты общин для дачи показаний по очередному разоблачению.
Он остановился перед барьером, и его тонкий пронзительный голос разнесся по всему залу заседаний. Сегодняшнее его выступление должно было обречь невиновную женщину на смерть и тем самым помочь осуществлению заветного желания нескольких государственных мужей.
— Я, Тайтус Оутс, обвиняю Екатерину, королеву Англии, в государственной измене.
Это заявление было встречено гробовым молчанием.
Слышно было только, как Бэкингем процедил сквозь зубы:
— Дурак! Еще слишком рано!.. Но слово уже прозвучало.
И вскоре Лондон, а вслед за ним и вся страна требовали крови той, которая осмелилась посягнуть на жизнь самого короля.
Все кончилось. Екатерина сидела неподвижно,
