Лия Флеминг - Дети зимы
– Я нашла в пудинге серебряную монетку в шесть пенсов, – радостно сообщила Иви.
– Ты посмотри, что я нашел у себя, – засмеялся Ник и извлек изо рта пятифунтовую купюру.
– Правда? – У Иви глаза полезли на лоб от удивления.
Года пронеслись назад, и Нора увидела, как Том выполнял тот же самый трюк. Как отец, так и сын. Оказывается, Ник не забыл тех праздников.
– Добавки дать кому-нибудь? – спросила она, но в ответ услышала лишь стоны.
– Пора пить кофе с ликером, – ответил Ник, поднимаясь из-за стола, чтобы пойти на кухню.
– Давайте сначала поиграем во что-нибудь, чтобы пища улеглась в желудке, – прошептала Нора, улучив момент. – И спасибо вам за все подарки. Наш праздник удался, и сегодня я ощущаю вокруг нас такие хорошие вибрации. Должно быть, мистер Рождество глядит с лестницы и подбивает нас сыграть в какую-нибудь глупую игру, – засмеялась она. – Этот дом особенный. – Она подняла свою рюмку. – Я думаю, что каждое поколение что-то добавляет к его магии. Давайте выпьем за Уинтергилл… чтобы он стоял вечно!
– За Уинтергилл, – улыбнулась Кэй; ее глаза блестели от вина и радости. – За Сноуденов, устроивших для нас такое неповторимое Рождество. Мы были тут чужие, а вы приняли нас с теплом и заботой. Спасибо вам.
– За Уинтергилл, – радостно подхватила Иви, копируя мать, и подняла рюмку с клюквенной шипучкой.
– За наш старый дом, – подхватил Ник с таким теплом, что на глаза Норы навернулись слезы гордости. «Это мой сын, и он хороший парень», – подумала она.
* * *– Ну так вот, этот домик напомнил мне игру, в которую мы играли в моей юности. Только тогда у нас был не домик, а хлопушка. Видите ленточки, которые торчат из окон и двери? К каждой привязана записка. Вам надо потянуть за ленту, поглядеть, что написано на бумажке и, конечно, выполнить это. – Нора показала на ленточки. Ее шляпка сбилась набок. – Не жульничать. Поглядим, что у нас получится, и посмеемся.
Иви уже не терпелось начать игру.
– Вы начинаете первая… миссис Нора, – сказала она.
Нора протянула руку к домику над остатками хлопушек и всякого праздничного мусора, дернула за ленту, раскрыла записку и расхохоталась.
– Что там написано? – Иви подпрыгивала на стуле от возбуждения. – Скажите вслух!
– Я-то надеялась, что не вытащу эту записку, – смеялась Нора. – Тут вот что: «Расскажи нам о твоем самом стыдном Рождестве». Что ж, это нетрудно. Это было, когда родители Тома приехали к нам на воскресный обед во второй день Рождества. Я хотела выпендриться… – Она рассказала, как она вывесила фазана – так полагается, чтобы птица немного повисела перед приготовлением, – но он висел так долго, что стал страшно вонять. Родителям мужа пришлось пообедать хлебом и сыром.
Все расхохотались.
– Достаточно? – Она вздохнула, а все захлопали. – До сих пор вижу тушку фазана, полную червей. Вонь держалась потом целую неделю! Ну, как, могу я выпить бренди? По-моему, я заслужила его!
* * *– Кто следующий? – закричала Иви и поглядела на осоловевшую Кэй.
– Давайте я, – улыбнулась Кэй, потянула за ленточку и развернула бумажку. – Тут вот что написано: «Если я выиграю в лотерею, каким будет мое рождественское желание?» – Сейчас, при свете свечей, на ее душе были мир и покой, как и накануне вечером в маленькой церкви.
– Я бы пожелала, чтобы другие люди смогли бы разделить то, что мы разделили сегодня, когда вместе убирались в доме. Еще пару месяцев назад мы не знали друг друга и жили в разных мирах. Я бы на выигранные деньги построила большой дом, такой как этот, с множеством комнат, наподобие пансиона, чтобы уставшие от жизни, приунывшие, измотанные люди приезжали в него и одну-две недели отдыхали от своей повседневной суеты. Особенно на Рождество… В старой выгребной яме, под звездами, я бы сделала бассейн – конечно, с подогревом и горячими ваннами. Я бы устроила мастерские, где люди могли бы рисовать или рукодельничать, заниматься йогой, танцевать сальсу. Это была бы настоящая ферма здоровья. Мои клиенты ходили бы на прогулки, дышали свежим воздухом, общались друг с другом, знакомились с деревенской жизнью. В доме готовили бы вкусные местные блюда, поддерживая соседей-фермеров и местное производство…
Что это я расфантазировалась? – подумала Кэй, продолжая говорить.
– Я бы сделала всюду много укромных уголков для уставших людей, где они могли бы подремать или просто посидеть. Я бы поставила большой стол, вот как этот, где мы могли бы собираться по вечерам и вести беседы. Еще я бы хотела, чтобы мои клиенты помогали на ферме, чинили стены, кормили скотину, занимались еще чем-нибудь полезным и уставали от физической работы, а не от городской суеты. Это было бы место для отдыха и размышлений, а еще лучше, место, где восстанавливается энергия и генерируются новые идеи…
Она замолчала, решив, что наговорила слишком много.
– Хватит?..
– Замечательные планы, – ответила Нора. – Я готова присоединиться к ним. Как говорится, в наших мечтах всегда присутствует элемент не только желаний, но и возможности. Там, где есть воля, там отыщется и способ реализации.
Кэй смутилась от всеобщего внимания.
– Где есть воля, там обычно находятся родственники, – саркастически ввернул Ник; ему хотелось, чтобы игра скорее закончилась. Тогда он расслабится и выпьет виски. Он вытащил бумажку и рассмеялся. – Ну, мать, ты придумала непростые фанты, а с подковыркой. Читаю: «Расскажи нам о твоей лучшей рождественской шутке».
– Я-то? Да что ты! – ответила Нора, и Ник обрадовался, что она вроде оттаяла после фиаско со страховкой.
– С шутками у меня не очень. Я никогда не запоминаю анекдоты. Другое дело, смешные ситуации. Налейте-ка мне бренди, и я помучаю вас своей историей. – Он обвел взглядом лица слушателей. – Шучу! Это случилось, когда я состоял в Клубе молодых фермеров, в допотопные времена. Тогда, увы, на наших рождественских сборищах мы только и знали, что бухать и блевать. Мы решили устроить в Скиптоне грандиозный бал-маскарад и в канун Рождества стали думать о костюмах. Я вытащил короткую соломинку, и мне предстояло сыграть роль Санта-Клауса – белая борода, красный плащ, все, что положено, всякие там трали-вали. Я много принял на грудь, как и все остальные. Мы были очень пьяные и очень глупые.
– Мальчик мой! – воскликнула Нора.
– Мы чуточку потанцевали, но заскучали, девчонок интересных не было, и наша банда решила нырнуть в пруд, это среди-то зимы! – воскликнул он, размахивая в воздухе стаканом. – Я разделся, прыгнул в воду и тут обнаружил, что остался один! Вся банда с гоготом отвалила, оставив меня в чем мать родила. Они вскочили в «Лендровер» и швырнули на дорогу мой костюм, чтобы я не замерз до смерти, – красный плащ, бороду и сапоги. Время было далеко за полночь, до дома двадцать миль. Что делать, я нацепил на себя этот огненный костюм и потопал домой, ругаясь на чем свет стоит. Никаких машин не было и в помине, а те, что и были, проносились мимо меня. Наконец какой-то парень пожалел меня и подбросил до Элливилда, а оттуда я снова топал девять миль по горам. Ну, и на меня все таращили глаза. Вы удивитесь, сколько народу бродит ночью в канун Рождества.
