Кэтлин Харингтон - Обещай мне
– Я вижу, твой приятель с Боу-стрит принес хорошие новости, – заметила она, не скрывая иронии, и указала на документы, разложенные на столе.
– Не просто хорошие, бабушка, а превосходные! Корт стоял у окна, всей грудью вдыхая насыщенный ароматом роз воздух. Ему хотелось сесть на коня или заняться фехтованием – словом, действовать.
– Теперь у меня есть доказательство того, что Кит мой законный сын!
– Вот как? – На лице вдовствующей герцогини выразилось нескрываемое неудовольствие; она собрала бумаги и по одной перечитала их. – Так, понятно… и что же ты намерен делать с этим доказательством, дорогой мой внук?
Несколько секунд он молча и изумленно смотрел на старую аристократку. Ее неодобрение явилось для него полной неожиданностью.
– Я воспользуюсь им, чтобы вернуть сына, что же еще? По-твоему, я все это затеял, чтобы украсить документами стену?
– Значит, ты хочешь навсегда вырвать ребенка из рук матери, – констатировала леди Августа. – Вполне в твоем духе, Кортни. Но для начала советую наведаться к преподобному мистеру Троттеру.
– Это еще зачем?
– О, я охотно объясню, хотя еще сегодня утром не собиралась этого делать. Пока ты, Кортни, добивался от «снежной королевы» разрыва помолвки, все остальные, я имею в виду Рокингемов, леди Гарриэт и себя, присутствовали на закрытом крещении в церкви святого Адельма. Полагаю, ты нашел бы интересной запись в метриках, если бы потрудился туда заглянуть.
– Так Кит окрещен?
– И не только окрещен, но и поименован как Кристофер Кортни Шелбурн. Так-то вот, дорогой мой внук, скорый на поступки, но не на здравые размышления. – Леди Августа аккуратно сложила бумаги в стопку, поднялась и поплыла к двери. Там она обернулась и, встретив ошеломленный взгляд Корта, улыбнулась. – Филиппа упросила нас всех, чтобы мы сберегли тайну крещения Кита. Не навсегда, конечно, а только до тех пор, пока она не решит, что настало время тебе узнать все Думаю, это время настало, жаль только, что нашей дорогой девочки нет здесь, чтобы поговорить с тобой. Признавая твое отцовство, она понимала, что может навсегда потерять сына. Так неужто она не заслуживает лучшей участи, чем новый судебный процесс? Спрячь эти бумаги, Кортни, и постарайся хоть один раз в жизни поступить по велению лучшей части твоей души,
Когда дверь за ней закрылась. Корт уселся на широкий мраморный подоконник и глубоко задумался.
Ну и денек, подумал он и улыбнулся.
Глава 17
Прошло три с половиной недели со дня возвращения из Галлс-Нест, и Филиппа исчерпала вежливые отговорки, которыми отвечала на приглашения леди Августы. Когда Бланш и Беатриса вернулись в лиллибридж-ский пансион, вдовствующая герцогиня решительно отказалась слушать объяснения, почему Филиппа и Кит не могут несколько дней погостить в Уорбек-Кастле. Филиппа попробовала воззвать к леди Гарриэт, но оказалось, что та уже успела рассказать мальчику о старом фамильном замке Уорбеков. Более того, она заверила его, что по возвращении из Лондона герцог захочет узнать мнение своего подопечного об этом величественном родовом гнезде.
Так Филиппа узнала, что Корт снова в Лондоне. Ей хватило на сборы получаса, и вскоре бело-зеленый кабриолет леди Гарриэт уносил мать, сына и его няню к Уорбек-Кастлу. Леди Августа, сияя улыбкой, приветствовала гостей с верхней ступеньки парадной лестницы, а за ее спиной маячил изумленный дворецкий. Его изумление было тем более забавно, что на памяти Филиппы он никогда не терял достоинства и невозмутимости.
В первый день леди Августа устроила экскурсию по дому. Прежде всего они осмотрели коллекцию древностей из Египта, вещи с раскопок Византии. Секретарь Корта служил им гидом, подробно рассказывая о происхождении, возрасте и назначении каждого предмета. Нейл Толандер, увидев Кита, был изумлен не меньше, чем старый добрый Пил, но не выказал своего удивления. Однако и он не мог удержаться и время от времени бросал взгляды в сторону мальчика. Странное дело, это Филиппу не тревожило. Наоборот, она чуть не расхохоталась.
На следующий день Кит отправился на конюшню и быстро перезнакомился со всеми конюхами и грумами. Интересно было видеть, как эти грубоватые парни лезут из кожи вон, чтобы позабавить молодого маркиза. Да и не только они, вся прислуга Уорбек-Кастла, казалось, только и мечтала принять под свое коллективное покровительство это юное создание.
Филиппа хорошо помнила Уорбек-Кастл. Это было старинное здание, построенное в тринадцатом веке на месте нормандской крепости, и каждый новый хозяин считал своим долгом заново вычистить и углубить ров, обновить стены. Жилая часть дома располагалась в крыле, относящемся к эпохе Стюартов. Пиршественный зал, занимавший всю центральную часть замка, был сохранен во всем своем угрюмом великолепии. Его потолок, одновременно являвшийся сводом главной башни, опирался на деревянные колонны, прочные, как камень, и покрытые причудливой резьбой. Средневековые гобелены были великолепно отрестаарированы и сверкали яркими красками. Во всем этом убранстве было что-то варварское.
Филиппе отвели спальню, которую она занимала после свадьбы. За шесть лет многие комнаты переоборудовали, но эту оставили в неприкосновенности. Просторная и светлая, обставленная мебелью времен королевы Анны, спальня выглядела в точности так же, как в то утро, когда молодожены покинули замок и направились в лондонский дом герцога. В гардеробной по-прежнему висела одежда шестилетней давности, прикрытая от пыли папиросной бумагой. Филиппе показалось, что время повернулось вспять.
И вот сейчас, накануне отъезда из Уорбек-Кастла, Филиппа стояла посредине спальни, сдерживая слезы. Она не могла сказать, отчего они: от радости, что она наконец покидает этот дом, или от печали. Визит в Уорбек-Кастл обернулся путешествием в прошлое. Брак ее был слишком короток, чтобы всем сердцем полюбить замок, но за две недели, проведенные в нем, она потянулась к нему душой, впервые почувствовала, что такое настоящий дом.
До последнего вечера она не прикасалась к ящикам комода, опасаясь найти там безделушки, которые еще больше разбередят память, но сейчас не удержалась и выдвинула ящичек туалетного столика. Как она и ожидала, внутри оказалась черная лакированная коробка. Филиппа медленно открыла ее. В углублении на красном бархате лежало бриллиантовое колье с крупным аметистом и серьги в пару ему. Это был свадебный подарок Корта. Чуть ниже покоилось обручальное кольцо, которое Филиппа заложила, чтобы заплатить за дорогу до Венеции. И наконец, в коробке находился золотой медальон на цепочке, который шесть лет назад она позволила надеть себе на шею в знак того, что принимает предложение руки и сердца. После ее бегства медальон остался в Уорбек-Хаусе, но, как видно, был привезен в замок вскоре после того, как она покинула страну.
