Жюльетта Бенцони - Любовь, только любовь
— Теперь это не сон, — горячо сказала Катрин. — На этот раз ты действительно держишь меня в объятиях. И ты знаешь, что я твоя…
Он не ответил, но улыбнулся, и Катрин, не удержавшись, поцеловала эти улыбающиеся губы. Никто в мире больше не улыбался так тепло и по-мальчишески. Его белые зубы озаряли смуглое лицо, как пламя. Арно быстро встал.
— Не двигайся, — шепнул он ей.
Одну за другой, терпеливыми проворными пальцами он вынул заколки, державшие накидку на голове Катрин, и положил хрупкий предмет из атласа и кружев рядом со шлемом. Затем он освободил ее волосы, которые, подобно шелковому золотому водопаду, упали на ее плечи и спину.
— Это невероятно! — воскликнул он отрывисто, лаская руками волны живого золота. — Ни у одной женщины никогда не было такой восхитительной короны!
Арно опять обнял ее. Его губы коснулись ее рта, шеи и плеч. Тяжелое ожерелье из сверкающих аметистов раздражало его, поэтому он снял его и бросил на землю, как дешевую безделушку. Затем он начал расстегивать ее золотой пояс нетерпеливыми пальцами. Но неожиданно во второй раз появился Ксантрай. Он больше не улыбался.
— Опять ты! — закричал Арно, свирепея от того, что его потревожили. — Что теперь тебе надо?
— Прости меня, но я боюсь, что сейчас не время для любовных утех. Серьезные неприятности, Арно.
— Неприятности?
— Все шотландцы исчезли. Я не увидел ни одного нашего человека вокруг шатра или на арене.
Арно вскочил на ноги, не обращая внимания на попытки Катрин удержать его рядом. Обостренная чувствительность молодой женщины во всем, что касалось ее возлюбленного, подсказала ей, что произошло что-то зловещее. Ее любви что-то угрожало, и предчувствие удара она пережила, как острую физическую боль.
— Если ты хочешь пошутить… — начал Арно.
— Похож ли я на шутника? — Ксантрай был бледен, лицо его выдавало беспокойство. Но Арно, улыбнувшись, по-прежнему пытался убедить его оставить их наедине.
— Должно быть, они пошли выпить с бургундцами. Ты, конечно, не можешь простить им, что они ушли без нас?
— Мне нечего прощать. Это факт. Наши оруженосцы и пажи тоже исчезли.
Арно неохотно пошел к выходу из палатки. Прежде чем он дошел до него, полог распахнулся и показалась надменная физиономия; человек, оставшийся стоять на пороге, заглядывал внутрь. Катрин могла только разглядеть сверкающее оружие и кирасы воинов позади него.
Посетитель был молод, не более тридцати лет. Он был закован в доспехи из дамасской брони, отделанной золотом, поверх которой была накинута красная парчовая накидка. Но Катрин не доверяла ему. Он ей не нравился. Она смутно припоминала, что видела его среди окружения герцога.
Ей не нравились его тонкие губы, плотно сжатые над низким подбородком. Они оставались закрытыми, даже когда он улыбался. Теперь же он улыбался и выглядел жестоким и злорадствующим. Его глаза навыкате были настолько холодны, что казались совершенно бесцветными. Безжалостность и жестокость Жана де Люксембурга, главнокомандующего армией герцога, была общеизвестна по всей Бургундии. Он стоял, разглядывая обоих рыцарей, похожий на кошку, готовую сожрать мышь.
Но выражение его лица, казалось, не произвело никакого впечатления на Арно и Жана де Ксантрая. Последний добродушно приветствовал бургундского генерала.
— А, сеньор де Люксембург! Чему мы обязаны такой честью?
Люксембург, отбросив церемонии, шагнул вперед, сопровождаемый своими людьми. Они вошли один за другим с оружием на изготовке, окружив двух мужчин и молодую женщину, на которой взгляд генерала задумчиво задержался.
— Мне кажется, вы слишком задержались здесь и злоупотребляете нашим гостеприимством, господа, — заметил он с северным акцентом. — Мессир де Бюшан и его люди давно уже мчатся в Гиз на полном скаку.
— Это ложь! — с достоинством возразил Арно. — Коннетабль никогда бы не бросил нас так.
Люксембург рассмеялся, и Катрин почувствовала, как кровь у нее стынет в жилах.
— Я буду совершенно откровенен с вами… В действительности он думает, что вы уже уехали. Мы заставили поверить его, что вы спешили на встречу с дамой, которая влюблена в вас. Что касается людей, охранявших ваш шатер, то они не доставили нам много хлопот.
— Могу я спросить, что это означает? — высокомерно спросил Арно.
— Это означает, что вы мои пленники и что я собираюсь преподать вам урок должного рыцарям уважения к моему господину. Было бы поистине абсурдно, если бы кто-то смог прийти в чужой дом и, оскорбив хозяев, спокойно уйти.
В ярости Арно схватил меч и хотел сделать выпад в сторону бургундца. Но, прежде чем он смог это сделать, четверо солдат бросились на Арно, обезоруживая его. Четверо других тем временем приблизились к Ксантраю. С великолепным хладнокровием тот позволил им приблизиться.
— Это так вы понимаете правила рыцарства и гостеприимства! — вскричал Арно. — Вот как ваш господин держит слово чести!
— Оставь его! — с презрением ответил Ксантрай. — Его господин только оплакивает судьбу рыцарства. Он провозглашает себя самым горячим его сторонником. Однако он выдает свою сестру замуж за англичанина; он бургундец — и этим все сказано! Мы вели себя, как идиоты, доверясь этому сброду…
Жан де Люксембург побледнел. Он замахнулся и ударил бы Ксантрая, если бы Катрин не бросилась между ними.
— Мессир! — закричала она. — Знаете ли вы, что творите?
— Конечно, госпожа. Я могу добавить, что был удивлен, обнаружив вас здесь среди этих людей. Вас, которую герцог любит больше всех. Но можете не бояться! Нет нужды огорчать герцога. Кроме того, приношу вам свою благодарность за столь желательную задержку этих людей…
Злой голос Арно прервал его.
— Так, значит, это так? Вот почему вы пришли сюда с вашими влажными глазами и нежными словами. Ты грязная маленькая проститутка. Держу слово, я был на волосок от того, чтобы поверить тебе! Ты почти заставила забыть меня об убитом брате, об обете мести и ненависти, в котором я поклялся всей своей семье.
— Это не правда! Клянусь, это не правда! — в отчаянии зарыдала Катрин, бросаясь к молодому человеку, удерживаемому лучниками за руки и плечи. — Умоляю вас, не верьте ни одному из его слов! Я не любовница Филиппа, я не знала, что они устроили ловушку для вас… Вы не верите мне сейчас, Арно, но я люблю вас…
Катрин попыталась обнять шею молодого человека, но он напрягся и отшатнулся от нее, подняв свои подбородок так, чтобы она не смогла дотронуться до его лица. Его глаза искали Жана де Люксембурга.
— Генерал, — сказал он холодно, — если вы сохранили хоть тень уважения к своим братьям рыцарям, то сейчас же ведите нас прочь или избавьте от этой шлюхи, которая, возможно, нашла покровительство вашего господина, но самое подходящее для нее место — это публичный дом. Я должен потребовать, чтобы вы убрали ее, поскольку я не могу сделать этого сам.
