Уильям Локк - Демагог и лэди Файр
— О, вовсе нет! — воскликнул Глим. — Он очень приличен! Я вам уже говорил, что я его немножко воспитал.
— Ну, хорошо! В таком случае не теряйте времени и приведите его ко мне, — сказала лэди Файр. — Он, конечно, слышал обо мне?
Она очень гордилась своим положением и ревниво дорожила им. Мысль о том, что могло бы народиться новое поколение прогрессистов, которое не знало бы лэди Файр, казалась ей чудовищной невероятностью. Она была убеждена, что имеет неоспоримое право на выражение верноподданнических чувств со стороны каждого члена партии, в том числе и «грядущего человека». Кроме того, экс-столяр, взгляды которого на социальную политику она нашла достойным перевязать голубой ленточкой, был безусловно, для лэди Файр, пикантной новостью.
Алоизий Глим собрался уходить. У дверей она на минуту задержала его:
— А он не будет шагать взад и вперед по комнате и грозить мне пальцем? Нет?
— Как Фентон? — засмеялся он. — Нет! Можете быть совершенно спокойной. Кстати, — вдруг воскликнул он, — в четверг на будущей неделе состоится большой митинг в Степней. Годдар на нем выступит и я тоже обещал принять участие. Не хотите ли пойти?
— С восторгом! — ответила лэди Файр. — Тогда я, по крайней мере, сама удостоверюсь, что он не похож на Фентона.
— Ну, за это я ручаюсь, — сказал Глим и раскланялся с нею.
Она с облегченным видом снова уселась в кресло.
Фентон был очень несдержан, кричал и волновался, развивая перед ней свою любимую теорию о государственном воспитании детей, как могучей панацее против мировой скорби. Она была практической женщиной; философские идеи быстро надоедали ей, если только они не преподносились в изящной форме. Она не видела смысла в их применении. Огромный том отвлеченных рассуждений не интересовал ее в такой степени, в какой мог заинтересовать кубический дюйм факта. Поэтому-то ей так и нравился Алоизий Глим.
Она еще на некоторое время отдалась своим думам, сидя у пылающего камина, затем зажгла электричество, позвонила горничную, чтобы спустить шторы, и принялась перечитывать статью Даниэля Годдара, пока не наступило время одеваться к обеду.
* * *
Это не было новым ощущением для лэди Файр. Ей была знакома и эстрада, и вид тусклой подвижной массы человеческих лиц впереди нее. Она много раз слышала речи демагогов, обращенные к пролетариату, и всегда находила, что они блистали отсутствием оригинальности. Поэтому с видом опытного и видавшего виды бойца уселась она рядом с Алоизием Глинном и оглядела благопристойную публику на эстраде и восторженную аудиторию рабочих и работниц в зале.
Митинг уже начался, когда они вошли. Председатель заканчивал свою вступительную речь. Вежливые аплодисменты, которые последовали за его словами, внезапно сменились громовыми приветствиями: на эстраде появился Годдар. Его крупное смуглое лицо было освещено радостью. Очевидно, его взволновала эта сердечная встреча. Его голос, богатый и звучный, покрыл собою стихающие рукоплескания и завладел вниманием слушателей. Через несколько мгновений он уже держал всю аудиторию в напряженном состоянии.
Лэди Файр, подавшись вперед, с интересом и любопытством разглядывала оратора. Она видела его большей частью в профиль; и только, когда он оборачивался к боковым скамейкам, видела его лицо прямо перед собой. Она почувствовала как бы дыхание той власти, которую он имел над своими слушателями. Она сама незаметно подпадала под эти чары и чувствовала себя лишь струной инструмента, ответно звучавшей на каждое его слово. В этой странной и новой для нее потере индивидуальности была некоторая доля чувственности: может быть, в ней пробудился инстинкт женщины, так долго в ней дремавший? Ощущение мужской силы вызвало к жизни где-то далеко спрятанные чувства. Даже в таком сверх-утонченном создании, как лэди Файр, проявилось искони заложенное чувство подчинения сильному мужчине.
Когда Годдар кончил, она откинулась на спинку скамейки с легким вздохом.
— Ну, что? Блестящий оратор, не правда ли? — обернулся к ней с улыбкой Глим.
Она кивнула головой и ее задумчивый взгляд на минуту остановился на нем. Он казался ей таким маленьким, неинтересным, незначительным в сравнении с тем могучим человеком с львиной головой и с громовым голосом, под чьей властью она только что находилась.
— Какая, однако, он крупная величина среди этих людей, — сказала она тихо.
— Я заслуживаю одобрения, не правда ли? — заметил он. Он очень гордился Годдаром и чистосердечно радовался впечатлению, произведенному его учеником на лэди Файр.
Последующие речи, после блестящего выступления Годдара, прошли бесцветно, как скучная формальность. Аудитория разошлась после троекратных приветственных возгласов в честь Годдара. Сидевшие на эстраде разбились на небольшие группы. Глим увлек Годдара от самой большой из них в сторону.
— Я хочу представить вас лэди Файр, душе нашей Лиги! — сказал он.
И раньше, чем Годдар успел что-нибудь ответить, он схватил его за лацкан пальто, потащил к тому месту, где стояла лэди Файр, и церемонно представил его.
— Вы имели сегодня большой успех, мистер Годдар, — сказала она.
— Перед такой восторженной аудиторией очень легко говорить, — сказал Годдар. — Вы видите, мы работаем, — прибавил он, обращаясь к Глиму. — Мы делаем, что можем, по части агитации. Теперь дело за вами провести законопроект в Парламенте.
— Я беру на себя следить, чтобы эти господа не остановились на полдороге, — сказала авторитетно лэди Файр с очаровательной улыбкой.
— Как бы я хотел видеть вас в Палате, Годдар, — сказал Глим.
— Что же, приготовьте мне место, я приду, — ответил он со смехом.
— По общему мнению, вашу кандидатуру выставит округ Хоу.
— Ну, разве только каким-нибудь чудом! — возразил Годдар. — Там слишком силен умеренный элемент!
— Я слышала, что они хотят выставить кандидата от независимой трудовой партии, — вмешалась лэди Файр. — Я знаю довольно хорошо эту местность. У меня есть друзья, которые живут вблизи Экклесби. Я часто бываю у них, и через них я знаю все местные слухи.
— Они безусловно провалят трудовика и будут поддерживать Годдара, если только он выставит свою кандидатуру, — объявил Глим.
Но Годдар засмеялся и покачал головой:
— Все это покрыто мраком неизвестности! Репсон еще не отказался от места. Ведь это только слух, будто он собирается это сделать, и спешить в этом деле было бы не тактично.
— Как бы то ни было, — обратился он, после небольшой паузы, к лэди Файр, — если вы передадите мистеру Глиму новости, которые вам удастся узнать, то вы окажете мне этим действительно большую услугу.
