Элизабет Грегг - Лунные грезы
Итак, родители строили на ее счет совершенно определенные планы, но Десса их не разделяла. В этом году, когда ей исполнилось восемнадцать, она провела все лето в кругу веселых молодых людей, оставив Эндрю, так сказать, в подвешенном состоянии, где он пребывал и поныне. Десса поймала себя на том, что лишь сейчас, впервые после отъезда из Канзас-Сити, вообще вспомнила о нем. Нет, о любви к Эндрю не может быть и речи!
Синяки и царапины все еще напоминали о себе, и Десса, морщась от боли, медленно обнажила сначала одно, а затем и другое плечо. Когда она вернется домой, то непременно скажет Эндрю, что не выйдет за него замуж, что никогда не станет той женщиной в свадебном платье, которую он перенесет через порог своего роскошного дома над рекой. Это будет ударом, причем не только для него, но и для родителей, которые давно уже лелеяли мечту о внуках, резвящихся под сенью старых раскидистых дубов в их поместье. Среди них им наверняка виделся и темноволосый малыш, пришедший в этот мир, чтобы согреть своим смехом холодную пустоту их сердец, заменив им Митчела.
Платье скользнуло вниз, обнажая ее до пояса. Девушка плеснула в таз с холодной водой немного кипятка из заранее снятого с плиты черного от копоти котелка, намочила импровизированную тряпичную мочалку и рьяно принялась за дело. Наконец с верхней частью туловища было покончено; она высоко подняла подол платья, поставила одну ногу на стул и уже приготовилась придать ей надлежащий вид, когда, бросив случайный взгляд в окно, увидела Бена Пула, подъезжавшего на уже отремонтированной повозке к дому.
Он остановился у самого крыльца, ловко закрепил вожжи на тормозном рычаге и спрыгнул с козел на землю. Десса невольно залюбовалась его уверенными, точными движениями, даже и не подумав о том, что он может войти. Когда же дверь распахнулась, и она внезапно оказалась с ним лицом к лицу, думать о чем-либо подобном было уже слишком поздно.
Бен застыл на пороге, ошеломленный открывшейся ему картиной: лужи воды на полу, полупустой таз, дымящийся котелок, а посреди всего этого – практически обнаженная девушка с мокрой тряпкой в руке, опирающаяся на стул ногой, открытой, о Боже! до самых ягодиц.
Десса поспешно прикрыла грудь скрещенными руками, но он все же успел разглядеть розовые соски, окруженные, как ореолом, влажным блеском нежной кожи. Бен ожидал, что она отвернется, но девушка словно окаменела, и он смотрел на нее во все глаза. Казалось, что их обоих заморозил в одно мгновение порыв ледяного ветра, внезапно слетевшего с заснеженных вершин гор Монтаны, и что они просто обречены вот так стоять, не сводя друг с друга глаз, пока жар солнечных лучей не вернет им способность двигаться.
Она облизнула пересохшие губы. Все ее тело напряглось, с ним происходило что-то странное, заставляющее забыть о ноющих ссадинах и ушибах, бросающее то в жар, то в холод, туманящее разум и заставляющее сердце то сладостно замирать, то биться чаще.
Бен лихорадочно подыскивал какую-нибудь уместную фразу, способную разрядить атмосферу, уже изрядно пропитавшуюся электричеством, обратить все в шутку и вывести их обоих из глупого положения. Но в голову, как назло, ничего подходящего не приходило. Впрочем, красноречие никогда не было его сильной стороной. Ему оставалось только стоять и смотреть на ее стройные длинные ноги, красота которых несколько пострадала от царапин и синяков. На внутренней стороне одного бедра красовался багровый кровоподтек величиной с его кулак, и Бен даже зубами скрипнул от желания свернуть шею негодяю, посмевшему так с ней поступить. Теперь он уже жалел, что не может сполна насладится зрелищем ее груди. Вот Мегги, например, и в голову бы не пришло закрываться, а ей пришло…
Десса стояла и смотрела на него, как лесной зверек, решивший, что нашел наконец безопасное убежище, и тут же затигнутый врасплох.
Он внезапно подумал о том, каково было бы полюбить ее. Эта мысль и будоражила, и пугала. Что хорошего может ждать мужчину, влюбленного в такую красавицу? Что он может дать ей? Нет, надо немедленно убираться отсюда! Повернуться, выйти и плотно затворить за собой дверь, что может быть проще? Он попытался сдвинуться с места, но ноги точно приросли к полу. Господи, как же она хороша!
– Бен Пул, да ты совсем спятил! – раздался возмущенный возглас Вили, появившегося на пороге за его спиной. Старик сорвал с головы свою засаленную шляпу и с силой хлестнул ею Бена по заду. – Что ты тут забыл? Немедленно прекрати пялиться на бедную девочку! Это уж ни в какие ворота не лезет! Тебя что, парень, и впрямь в лесу воспитывали? Ну-ка быстро проваливай отсюда, а то я вытолкаю тебя взашей!
Чары рассеялись, странное оцепенение прошло, и Десса не смогла удержаться от смеха, глядя, как низкорослый Вили Мосс наскакивает на покрасневшего до корней волос белокурого гиганта, который, не зная, куда деваться от стыда, лишь слабо отмахивался от хлестких ударов шляпы старика.
Сколько Десса ни ломала голову, она так и не смогла понять, что это на нее нашло, почему она позволила Бену так себя разглядывать, и, что самое главное, почему ей самой это нравилось ничуть не меньше, чем ему? Да, здесь было над чем призадуматься. Впрочем, раз общество Бена ей не неприятно – в чем она уже не сомневалась, – то из этого можно извлечь определенную пользу. Бен вполне может скрасить скуку тех двух-трех недель, что она будет вынуждена провести в этой Богом забытой дыре под названием Виргиния-Сити. И она снова недоуменно покачала головой, в который уже раз задавая себе один и тот же вопрос: почему, во имя всего святого, ее отец решил открыть торговлю в каком-то обреченном на исчезновение, отрезанном от всего внешнего мира городишке?
Вскоре ее мысли переключились на скорую встречу с родителями, и впечатления от недавнего происшествия, главными действующими лицами которого были они с Беном, отошли на второй план. Кроме того, езда на тряской повозке доставляла столько мучений избитому и измученному телу, что требовала от девушки постоянных усилий, чтобы держать себя достойно перед мужчинами и не показывать им своих страданий.
Они приехали в Виргиния-Сити около полудня. Вконец изнуренная болью и голодом, Десса не могла дождаться того момента, когда окажется наконец в квартире своих родителей на втором этаже того же здания, где помещался магазин, сорвет с себя опостылевшую грязную одежду и окунется в горячую ванну. А потом она будет есть. Что бы такое заказать? Пожалуй, огромный сочный бифштекс с жареной картошкой и свежими овощами… если, конечно, в этой глухомани вообще знают, что такое свежие овощи.
Бен за всю дорогу не произнес и двух слов, Вили же, наоборот, не закрывал рта, болтая о чем угодно: то строил догадки, не был ли он знаком с несчастными, погибшими при ограблении дилижанса, и, если да, кто бы это мог быть, то проклинал скрипучую повозку и шумно сожалел, что они и так потеряли уйму времени и не могут позволить себе остановиться на часок-другой и передохнуть.
