Шерил Сойер - Любовница. Война сердец
В ответ на его насмешливый и горький тон Делия крепко пожала его руку.
— Что настроило их против тебя?
Себастьян посмотрел ей в глаза, он всегда знал, что мог рассказать Делии все, что угодно. Она была волнующей смесью, так как обладала острым умом и ласковым нравом, которая поощряла доверие.
Он решил ей признаться, ибо испытывал удовольствие от того, что она была рядом с ним в качестве слушателя, а не судьи. И это держало их в отдалении от обсуждения планов на ближайшее будущее. Ей всегда нравились истории: он расскажет ей такую, в которой прежде никогда не признавался.
— Мои родители сокрушались по поводу всего, что я делал, и всего, чего я стоил — моей учебы, моей военной подготовки, моих друзей. Или, возможно, они просто считали, что я презираю их. Заметь, я всегда понимал, какими жалкими они были как родители, как землевладельцы, как попечители наследства. Но именно в Дублине, когда я заинтересовался политикой, я смог действительно в полной мере понять и оценить их бессилие и позор. Мои родители утверждали, что поддержали Англо-ирландскую унию об Объединении в 1801 году, но что касается какой-либо пользы, которую они могли извлечь от этого, у них не хватило ни твердости характера, ни энергии. Они могли точно так же присоединиться к протесту против объединения, как это сделал я. — Себастьян увидел удивление на лице Делии, но не остановился. Он почувствовал неожиданное облегчение от того, что произнес эти слова. — Они думали — если они вообще думали, — что Уния, ликвидировавшая автономию Ирландии, будет благом, но английская колонизация принесла ирландцам разорение и рабство, и это стало ясным как Божий день сразу же…
Делия отняла свою руку и откинулась на спинку дивана, она была очарована его рассказом и в то же время встревожена.
— Значит, ты стал мятежником?
— Я был студентом. И еще я был влюблен.
Она внимательно посмотрела на него, лицо ее вытянулось.
Себастьян произнес печально:
— Она умерла.
Делия вздрогнула, затем сказала приглушенным голосом:
— Ты стал повстанцем из-за нее?
— Нет. — Это было не совсем правдой. Он следовал за Морин О'Шиа повсюду, как марионетка, и даже теперь, оглядываясь назад, не понимал, как он мог поступить иначе. Она была старше его, красивая и яркая как пламя, и когда она ввела его в свою жизнь, все, что она предлагала ему, было неодолимо. — Нет, в то время это были мои убеждения. Но я в самом деле присоединился к римской церкви из-за нее.
Выражение Делии сразу же изменилось.
— Ты католик? — Когда он кивнул, она взяла его за руку. — Ты католик, как и я. И ты никогда не говорил мне! Грешно скрывать это!
Он улыбнулся:
— Я тоже никогда не видел жену генерала во время исповеди.
Она покачала головой.
— Конечно, я должна была отречься ради своего супруга. Иначе Гоулдинг не женился бы на мне. Но ты… ты же был свободен. — Слово повисло в воздухе между ними, затем она посмотрела на него, склонив голову к плечу, и сказала:
— Боже Всемогущий, не удивительно, что твои родители отвернулись от тебя! Они вычеркнули тебя из завещания?
— Там мало что можно завещать, — ответил он. — Насколько тебе известно.
Ее глаза снова изучающе посмотрели на него, и он увидел в них одновременно жалость и ревность:
— Ты женился на ней?
Он покачал головой, затем положил ее руку себе на колено и стал перебирать ее пальцы.
— Я даже не уверен, приняла ли бы она меня. Я не проявил себя. Она хотела, чтобы я записался в один ирландский полк за границей и сражался бы под знаменами Бонапарта ради свободной Ирландии. — Делия посмотрела на него широко открытыми глазами. Он крепко держал ее за руку. — Но ее арестовали. Это было время, когда Чарльз Леннокс был наместником короля в Ирландии — сейчас он герцог Ричмондский, будь он проклят! Была проведена новая облава заговорщиков. Всю ее семью привлекли к суду. Она умерла в тюрьме до суда.
Делия тихо вскрикнула, соскользнула на пол и прижалась щекой к его колену. Они долгое время молчали, и он задавался вопросом, думает ли она, что он слишком взволнован, чтобы говорить дальше. Фактически же он чувствовал себя освободившимся от тяжкого груза.
Наконец, она спросила, подняв на него глаза:
— Ты мог так легко присоединиться к французской армии?
Себастьян усмехнулся:
— Матерь Божья, я сказал, что я презирал свою семью, но это не значит, что я их ненавидел. Нет, об этом даже никогда не было речи. Друзья действительно думали, что я соглашусь. — (Макреди был одним из них. Десерней бросил ему вызов после дуэли в лагере, но никто из стоявших рядом не мог предположить, что этот ирландец был офицером во французской кавалерии.) — Я отчаянно хотел, чтобы все это осталось позади, хотел вступить в армию и уехать. Тот факт, что у меня были такие опасные связи, вселил ужасный страх в моих родителей, поэтому я смог заставить их дать мне деньги на покупку офицерского чина, которые они, возможно, заняли у одного из моих зятьев. С тех пор моя нога ни разу не ступала на землю Ирландии.
— В этом теперь нет необходимости, когда ты нашел свое место в Англии. Я слышала все о Бирлингдине. Какое состояние и какое поместье!
В ее словах прозвучала неподдельная радость за него, а не зависть. Или амбиции. Он нежно держал ее подбородок своими пальцами.
— Только до тех пор пока сын Гамильтона не достигнет совершеннолетия.
— Но тем временем у тебя уже будет собственность и доход.
— Как у опекуна. Вполне достаточно для жизни.
Она сказала игриво:
— В самом деле, сэр, но разве вам не хочется большего? — она высвободилась и отодвинулась назад, чтобы сесть на корточки, вне пределов его досягаемости. — Если что-нибудь случится с наследником, Бирлингдин достанется тебе одному, это так? Других мужчин в роду нет?
— Нет. Это так, да, тогда у меня будет Бирлингдин и титул баронета.
Делия продолжала тем же игривым тоном:
— А что, если ты возьмешь в жены леди Гамильтон, тогда ты получишь также и Клифтон?
— Нет, он передается по женской линии.
— О, это хорошо, — сказала она, легонько покачиваясь на пятках, затем грациозно поднялась. — Я, в самом деле, хотела бы понять эти вещи. Следующий раз я включу тебя в свои молитвы и буду знать, о чем молиться на твой счет.
Себастьян содрогнулся:
— Довольно, Делия!
Она стояла, печально глядя на него.
— Я только дразнила тебя. — Она снова улыбнулась. — Ты забыл, как мне нравится дразнить?
— Нет, я не забыл. — Она стояла рядом, и Себастьян взял ее за руки.
Прежде чем подойти еще ближе, она спросила:
