Селеста Брэдли - Срочно разыскивается герцог
– Уфф!
Выпрямившись, Феба увидела свою другую кузину, Дейдре, которая элегантно спешила к ним под руку с единственным присутствующим герцогом в этом зале.
Если Софи унаследовала самые непривлекательные черты Пикерингов, то Дейдре достались только самые лучшие из них. Она была достаточно высока, чтобы считаться элегантной, и достаточно стройна, чтобы выглядеть изящной, но при этом имела в наличии все то, что мужчина желает видеть в женщине. Ее волосы были цвета солнечного света, а глаза имели такой насыщенный, искрящийся оттенок голубого, который заставлял Фебу, любившую прежде свои небесно-голубые глаза, ощущать, что ее взгляд выглядит каким-то выцветшим. Даже нос Пикерингов, не существовавший у Фебы и слишком заметный на лице у Софи, у Дейдре принял какую-то орлиную элегантность, что заставляло Фебу чувствовать себя немного не чистокровной.
Конечно же, Дейдре, воспитанная безжалостной Тессой, стремящейся только вверх по социальной лестнице, извлекла максимум пользы из своей удачи.
Каждое платье, которое она приобретала, было красивее предыдущего, и все они идеально сидели на ее превосходной фигуре. Дейдре была здесь, чтобы победить.
И пока она набрала очков больше всех. Никто из них до этого момента на самом деле не танцевал с неженатым герцогом.
Конечно, трудно было отрицать, что герцогу, шедшему под руку с Дейдре, было семьдесят лет, и что в настоящий момент он готов был лишиться чувств после недолгого пребывания на танцевальной площадке, но никто не догадался бы об этом, если бы видел сверкающий триумфом взгляд Дейдре.
– Теперь с ней невозможно будет жить, – пробормотала Софи себе под нос. Феба вынуждена была согласиться. За прошедшую неделю она узнала, что Дейдре была избалованной, эгоистичной и тщеславной – и теперь она, кажется, сделается еще более невыносимой после неожиданного успеха этим вечером.
Увидев Тессу и Дейдре рядом, Феба была поражена удивительным сходством, которое не имело ничего общего с чертами лица, цветом волос или глаз. Каждая надменная линия позы и отношения к людям Тессы совершенным образом отражалась в Дейдре.
Это поочередно раздосадовало и вызвало жалость у Фебы. Несомненно, нелегко было быть ребенком в доме леди Тессы, но все же, Дейдре умудрялась быть таким совершенно эгоистичным созданием, что Феба иногда испытывала трудности при попытках относиться к ней с состраданием.
Она смутно помнила Дейдре ребенком, потому что они играли вместе от случая к случаю, когда были маленькими, до тех пор, пока мать Дейдре не умерла, и ее отец не женился во второй раз на леди Тессе. Тогда семейные сборы в Торнхолде закончились.
Семья Софи никогда не навещала их, потому что ее мать была прикована к постели после несчастного случая с лошадью много лет назад
Хотя их матери и были сестрами, казалось, что Феба, Дейдре и Софи не имели ничего общего… за исключением желания выиграть траст Пикеринга.
Вот почему они были здесь, в Лондоне, жили в одном доме, чтобы растянуть свое денежное пособие и соперничали из-за немногих герцогов, которые в настоящее время были доступны на брачном рынке.
– Я рада, что делю комнату именно с тобой, – прошептала Феба Софи.
Софи заморгала и повернулась, чтобы с изумлением взглянуть на нее.
– В самом деле? – Быстрая улыбка проскользнула по ее костлявому лицу, а затем исчезла. – Спасибо тебе.
Удивленная Феба уставилась на свою кузину. Всего лишь на долю секунды Софи выглядела…симпатичной! Нет, это невозможно, не так ли? Это всего лишь игра света и тени, и ее первого глотка шампанского. Феба вгляделась еще пристальнее.
– Что такое? – Софи коснулась своего подбородка. – Разве я не стерла пятно?
Нет, Софи была такой же, как и прежде – к сожалению, некрасивой.
А она, Феба, была, к сожалению, безнравственной.
Никогда больше. Никаких мужчин. Никаких дрожащих коленей. Никаких тайных прикосновений. Ничего – до своей брачной ночи, со своим, будем надеяться, не слишком отвратительным мужем. Который – будем надеяться – будет не слишком наблюдательным, чтобы заметить маленький, глупый факт, такой, как отсутствующая у нее девственность.
Эпизод этим вечером был всего лишь моментом вне времени, нехарактерным срывом, вызванным паникой. Марбрук спас ее от прискорбной сцены, и она была вежлива с ним за это.
Ничего больше.
Разве не было бы замечательно, если бы Марбрук на самом деле оказался бы замаскированным герцогом?
Замечательно, но невероятно.
Глава 4
Рейф вернулся в бальный зал после того, как беспрепятственно поместил краснеющую Фебу обратно в танцующую толпу и тогда заметил своего брата. Колдер подпирал колонну у одной из стен комнаты.
Люди иногда спрашивали у Рейфа, не возникало ли у него ощущения, что он смотрится в зеркало, когда перед ним стоит Колдер. Это всегда напоминало Рейфу о том удивительном моменте, когда ему исполнилось восемь лет, и внушительный мужчина, забравший мальчика от смертного ложа матери, привез его в самый величественный дом, какой он когда-либо видел, приведя его в замечательно обставленную детскую.
– Колдер, – позвал мужчина. Мальчик примерно такого же роста, как и Рейф, появился из угла, наполненного книгами, и поклонился мужчине.
– Да, отец?
Смотреть на этого мальчика… да, это было то же самое, что смотреть в зеркало. Его глаза, его нос, даже его темные вьющиеся волосы – другой мальчик присвоил все это себе!
Кажется, точно такая же мысль появилась и в сознании другого мальчика. Карие глаза с длинными ресницами потемнели и прищурились, сосредоточившись на большой, дружелюбной руке, лежавшей на плече Рейфа.
– Колдер, это твой новый брат, Рафаэль. Он – мой другой сын.
Другой сын.
Возмущенный огонь вспыхнул в глазах второго мальчика, оборвав только что зародившиеся надежды Рейфа обрести брата, о котором он всегда мечтал.
– Я ваш сын, – заявил Колдер твердо, яростно, гордо. – Он всего лишь ваш ублюдок.
Возможно, было неправильно припоминать слова уязвленного и шокированного восьмилетнего мальчика мужчине, которым он стал, но Рейф все еще слышал их, все еще видел их во взгляде Колдера, все еще ощущал удар, нанесенный печальному, одинокому сердцу потерянного мальчика в незнакомом доме.
Колдер был первым человеком в жизни Рейфа, который назвал его ублюдком, но ни в коем случае не последним. Конечно же, сейчас все это было уже не ново. Он знал этот мир и этих людей довольно долгое время. Он был почти одним из них. Его приветствовали с осторожностью – до тех пор, пока он помнил о своем настоящем статусе.
