Кэтрин Коултер - Магия страсти
— Вы совсем другое дело. И талант у вас куда более мощный.
Розалинда смутилась. Сунув руку в ридикюль, она извлекла пригоршню монет и побежала за молодыми людьми. Он услышал новый взрыв смеха и первую строфу знакомой песни, на этот раз немецкой.
Когда Розалинда вернулась, он отдал ей пирог. Девушка принялась за еду.
— Джерард благодарит вас за деньги.
— Но это вы ему заплатили. Розалинда пожала плечами:
— Да, но принято, чтобы платил джентльмен, поэтому, думаю, вам стоит вернуть мне деньги.
— Вы разорены?
— Собственно говоря, эти четыре пенса — все, что осталось от моего состояния. Карманные деньги мне выдадут только в следующую среду. А еще мне нужно пожертвовать на церковь не менее фунта.
Девушка тяжело вздохнула.
— Конечно, полагается быть благочестивой, но когда приезжаешь в Лондон и попадаешь в «Пантеон»…[2]
Он ничего не ответил, задумчиво уставившись в кусты за спиной Розалинды.
— Что случилось, милорд? Выглядите так, словно вам вот-вот выпустят кишки. Или тоже временно остались без единого пенни?
Это вернуло его к действительности. Улыбающаяся девушка не призрак былого с голосом сирены, увлекающей человека к погибели. Нет. Это просто юная мисс, потратившая все карманные деньги.
— Выпустят кишки? Это так теперь выражаются молодые леди?
— Но вас много лет не было в Англии! Откуда вам знать! А как выражаются молодые леди в Макао?
— Молодые леди в Макао — по большей части португалки, и не знают подобных слов. Но на патуа — это местный язык, изобретенный португальцами, впервые прибывшими в Макао…
Он осекся, поднял тонкую веточку, но тут же отбросил.
Кому интересен язык, на котором говорит жалкая горстка людей в поселении на другом конце света?
— Патуа? Какое чудесное название. Вы говорите на нем?
— Приходится.
— Скажите мне что-нибудь на патуа.
— Ну… существует стихотворение на патуа, к которому мой друг сочинил музыку, мне эта песня всегда казалась очень красивой.
Он процитировал несколько строф на странном языке:
Nhonha na jinela
Соfula mogarim
Sua mae tancarera
Seu pai canarim.
— Нет… петь я не умею, — покачал он головой. — Услышав мое пение, вы просто сбежите, зажав уши.
— Не убегу. Я очень стойкая. Правда, не поняла ни единого слова, но звучит неплохо. Мелодично.
— Я попробую перевести:
Юная дева у окна
С цветком жасмина.
Ее мать — китайская рыбачка,
А отец — португальский индеец.
— Подумать только, вы покинули Англию в ранней юности и оказались там, где живут китайские рыбачки и португальские индейцы — в месте, так не похожем на вашу родину. Но с вами там обращались как с чужаком? Иностранцем?
Никто, кроме нее, не спрашивал об этом. Николас медленно кивнул.
— В Лиссабоне мне повезло оказать услугу богатому португальскому купцу. Он дал мне лестное рекомендательное письмо к губернатору Макао, мужу своей сестры. И хотя я был англичанином, меня принимали во всех домах Макао.
— Какую услугу вы оказали? Николас рассмеялся:
— Спас его единственную дочь от весьма скользкого молодого человека. Тот поил ее шампанским на балконе под романтичной лиссабонской луной. Она была глупенькой, но отец не сразу это сообразил. Благодарности от нее я не дождался. Она была весьма рассержена на меня.
— Но как же вас понимали в Макао?
Николас пожал плечами:
— Полагаю, у меня способности к языкам. К тому времени я уже говорил на португальском и очень быстро выучил патуа и мандаринское наречие китайского.
— Я знаю итальянский! — с гордостью объявила Розалинда.
Николас усмехнулся.
— Да, здесь вы меня опередили, — признался он, хотя бегло говорил на итальянском.
— Вы скучали по Англии, милорд?
— Возможно. Иногда, в такие дни, как сегодняшний. Впрочем, очень трудно припомнить такие дни, как сегодняшний.
Он поднял голову и вдохнул аромат жасмина, росшего в двух футах от скамьи.
— Расскажите о своих родителях. Розалинда вскочила и расправила юбки.
— Мне хочется посмотреть выступление жонглера, мимо которого мы недавно проходили.
Николас встал и предложил ей руку.
— Как пожелаете.
Грейсон нашел парочку среди людей, окруживших гиганта, жонглировавшего пятью бутылками эля. Толпа увлеченно аплодировала. Каждые пять минут он хватал налету бутылку и выпивал содержимое, не прекращая жонглировать. К тому времени как все бутылки опустели, он уже пошатывался, однако ему удалось не уронить ни одной.
Грейсон расстался с последними деньгами, опустив их в огромный сапог гиганта. Розалинда заметила, как взволнованно блестят глаза Грейсона.
— Только взгляните, что я отыскал на маленьком лотке, стоявшем в стороне от остальных, под старым дубом. Не знаю почему, но я сразу направился туда, как почтовый голубь — в родной дом.
Он показал им старую, потрепанную книгу в кроваво-красном кожаном переплете, но не позволил до нее дотронуться.
— Какой-то старик сидел на шатком стуле в окружении книжных гор и что-то насвистывал. Увидев меня, он протянул эту книгу и улыбнулся.
Грейсон помедлил, прежде чем благоговейно добавить:
— Я глазам не поверил. Это старый экземпляр «Правил Пейла» Саримунда. Вот уж не думал, что он мог сохраниться!
— Кто такой Саримунд? И что такое «Пейл»? Розалинда протянула руку, но Грейсон проворно прижал книгу к себе.
— Нет, она слишком ветхая. Пейл, Розалинда, — это место, которое находится в другом мире, а может, и в другом времени. Место, где существует множество странных существ, и случаются вещи еще более странные и непонятные смертным. По крайней мере, так рассказывал мне мой дряхлый наставник в Оксфорде. Мистер Оукби считал, что эта книга не сохранилась, но вот она, передо мной. Я ее нашел!
Грейсона трясло от возбуждения.
— Невероятно. Но у старика имелась эта книга, и он просто продал ее мне, словно зная, что я отдам все на свете, лишь бы ею завладеть. И знаете, он отказался взять за нее больше одного соверена. Милорд, у вас лицо исказилось. Вы что, знаете Саримунда? Слышали о «Правилах Пейла»?
Николас кивнул.
— Я знаю, что в «Правилах Пейла» говорится о приключениях чародея, посетившего Булгар и каким-то образом сумевшего попасть в Пейл и записать правила, необходимые для того, чтобы там выжить. Что же до Магнуса Саримунда, я знаю только, что он жил вблизи Йорка. Этот потомок викингов утверждал, что один из его предков когда-то правил Данией. Удивительное сочинение.
