Эшли Марч - Соблазнить герцогиню
Шарлотта снова натянула на плечо одеяло, потом проворчала:
— Можешь передать этому болвану, чтобы отправлялся к дьяволу.
— О Боже… — пролепетала служанка.
Через несколько секунд послышались ее шаги, а когда Шарлотта опять открыла глаза, она увидела, что Анна, стоявшая у окна, смотрит во двор.
— Миледи, его светлость достал из кармана часы, — сказала девушка.
— Черт бы его побрал, — пробормотала Шарлотта и накрыла голову подушкой.
— Миледи, осталось пять минут. И его светлость хмурится…
— Я в ужасе, — отозвалась Шарлотта.
По-прежнему лежа в постели, она делала вид, что ее совершенно не интересуют распоряжения мужа, но сердце ее гулко билось в груди, и она все сильнее нервничала.
Тут Анна снова подала голос:
— Миледи, осталось три мин… — Девушка внезапно умолкла.
Шарлотта сняла с головы подушку и резко приподнялась.
— Анна, что случилось?
Служанка стояла у окна, прижав к груди ладони, и лицо ее было мертвенно-бледным.
— Анна, в чем дело?
— Его светлость идет сюда, — в ужасе прошептала девушка.
Шарлотта поморщилась и пробормотала:
— Но он ведь говорил… про десять минут, не так ли?
— Да, так и было, но теперь уже…
Шарлотта указала на дверь:
— Быстро уходи отсюда, пока он не пришел.
Анна переминалась с ноги на ногу.
— Миледи, а может… Может, у нас еще есть время?..
— Сейчас же уходи! — Шарлотта снова указала на дверь.
Помедлив еще несколько секунд, служанка выбежала из комнаты. Шарлотта же снова улеглась в постель и натянула на себя одеяло до самого подбородка. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она закрыла глаза и стала ждать мужа. Но не прошло и минуты, как она открыла глаза, решив, что может не услышать прихода Филиппа — сердце ее стучало так гулко, что она, казалось, ничего, кроме его биения, не слышала.
«Главное — сохранять спокойствие, — говорила себе Шарлотта. — Ведь я же прекрасно помню слова…» Ночью, проснувшись ненадолго, она вдруг поняла, что надо сказать мужу и какие именно слова подействуют на него. Да-да, она раз и навсегда поставит на место этого негодяя.
Тут скрипнули дверные петли, и дверь распахнулась. Шарлотта вздрогнула от неожиданности, хотя вроде бы прекрасно знала, что вот-вот появится муж. Когда же он стал к ней приближаться, она невольно зажмурилась.
Через несколько секунд она вдруг почувствовала, как муж срывает с нее одеяло. Открыв глаза, Шарлотта резко приподнялась и села в постели, инстинктивно натягивая на ноги ночную рубашку. Филипп же, стоявший у кровати, смотрел на нее с некоторым удивлением. Потом усмехнулся и сказал:
— Доброе утро, герцогиня.
Шарлотта сделала глубокий вдох и выпалила:
— Ты не первый скверный мужчина!
Теперь муж смотрел на нее с искренним изумлением.
О Господи, что же она сказала? Ведь это совсем не те слова… Неужели забыла?..
— Ты, Филипп, не единственный мужчина… — Проклятие, опять не то! Но она же много раз повторяла эти слова…
Поднявшись с кровати, Шарлотта снова сделала вдох, потом, наконец-то вспомнив, отчетливо проговорила:
— Ты, Филипп, как и многие другие мужчины, начинаешь злиться, если я не приглашаю тебя к себе в постель. — Она ткнула его пальцем в грудь. — Да-да, ты такой же, как и многие другие.
Схватив ее за руку, Филипп внимательно посмотрел ей в глаза. Потом вдруг рассмеялся и сказал:
— Ты ведь эти свои слова заранее приготовила, только вот не сразу вспомнила, верно?
Шарлотта, смутившись, молчала. А он вдруг привлек ее к себе и поцеловал в лоб. Снова заглянув ей в глаза, проговорил:
— Неужели ты не понимаешь, дорогая, что я не нуждаюсь в твоем приглашении?
— Да, конечно… Потому что ты — мой муж, а я — твоя собственность, — пробормотала Шарлотта, помрачнев.
— Нет, ошибаешься. Не потому. — Он отошел на несколько шагов и окинул ее холодным взглядом. — Я не нуждаюсь в приглашении совсем по другой причине. Видишь ли, у меня нет желания согревать твою постель или же заставлять тебя согревать мою.
Шарлотта фыркнула и с вызовом вскинула подбородок; слова мужа уязвили ее, и дело было вовсе не в том, что она, как ему, возможно, казалось, хотела лечь с ним в постель. Нет-нет, она нисколько этого не хотела. Но все же ей нужно было, чтобы он возжелал ее — тогда она получила бы власть над ним и обрела бы наконец полную уверенность в себе, почувствовала бы, что никак от него не зависит.
— Но я вовсе не собираюсь ложиться с тобой, — сказала она с усмешкой. — У меня даже в мыслях этого не было.
— Вот и хорошо. — Он расплылся в улыбке. — Я рад, что мы понимаем друг друга. Конечно, когда-нибудь нам все-таки придется лечь в постель, чтобы произвести на свет наследника, но в ближайшее время в этом не будет необходимости.
Рождение ребенка… При мысли об этом Шарлотта невольно вздрогнула. Она не могла представить что-либо более ужасное. Ведь если у них появится ребенок… О, муж непременно воспользуется этим, чтобы навсегда привязать ее к себе.
— Филипп, я никогда не…
Он резко вскинул руку, призывая ее замолчать.
— Никогда не говори «никогда», моя милая. Мне будет очень неприятно доказывать тебе, что ты ошибаешься.
Шарлотта решительно покачала головой:
— Нет, я не ошибаюсь. Имей в виду: я никогда не позову тебя в свою постель. Ни за что на свете. Я скорее умру, чем соглашусь родить от тебя ребенка.
Филипп усмехнулся и прищелкнул языком.
— Довольно странно слышать такие слова от женщины, облаченной в одну лишь ночную рубашку. А теперь одевайся, дорогая. Мне кажется, тебе надо надеть на себя еще что-нибудь. — Он повернулся к ней спиной. — Ты уже превысила выделенные тебе десять минут, но если ты сейчас поторопишься, то я позволю тебе одеться без моей помощи.
Губы Шарлотты растянулись в улыбке. Было ясно: муж полагал, что она сейчас помчится к двери, чтобы позвать Анну — мол, иначе он сам начнет ее одевать. Да, он пригрозил ей таким образом… Но мысль о том, что самоуверенный и надменный герцог Радерфорд станет выполнять обязанности дамской горничной… «Что ж, эта идея довольно заманчива», — подумала Шарлотта.
Она потянулась и зевнула. Потом медленно подошла к ближайшему стулу и уселась.
Минуту спустя Филипп взглянул на нее и проворчал:
— Но ты не одеваешься…
Шарлотта откинулась на спинку стула и снова улыбнулась:
— Какой ты наблюдательный.
Герцог пристально посмотрел на жену. Потом, кивнув, произнес:
— Что ж, отлично.
И это его «отлично», сказанное сквозь зубы, показалось Шарлотте чудесной музыкой, сулившей немалое удовольствие.
