Джейн Фэйзер - Любовь на всю жизнь
Оливия покачала головой.
— Вот, взгляните. — Он протянул ей трубу. Оливия прильнула к окуляру.
— Зачем он в-вам? — Она тотчас покраснела, досадуя на появившееся легкое заикание: — Как бы мне хотелось от этого избавиться! — Звук "в" оставался самым трудным для произношения, несмотря на все ее усилия. — Такое со мной бывает, только когда я взволнована, расстроена или сержусь, — виновато добавила она.
— Я нахожу это очаровательным, — весело заявил Энтони.
— Неужели? — изумилась Оливия.
Он рассмеялся, глядя на нее сверху вниз:
— Именно! А теперь догадайтесь, зачем мне догонять галеон. Помните, я говорил вам, что живу морем?
Оливия медленно опустила трубу. До нее постепенно доходил смысл происходящего. Он и впрямь не джентльмен.
— Это же пиратство!
— Совершенно верно. — Теперь Энтони взглянул на нее уже без тени улыбки.
Он точно знал, какой ответ хотел бы от нее получить. Но оправдаются ли его ожидания? Хотя за те три дня, что он выхаживал ее после падения, ему удалось разглядеть в девушке проблеск той цельности и индивидуальности, что были присущи и его характеру.
Но хватит ли у нее смелости раздуть эту искорку независимости в яркое пламя? Отбросит ли она осторожность и весь груз прожитых лет, чтобы с головой окунуться в рискованное предприятие?
Вглядываясь в ее лицо, он напряженно ждал. Оливия, нахмурившись, смотрела на него, и в ее черных глазах читалось сомнение.
— Но… н-но это опасно.
— Именно в этом и состоит вся прелесть.
— Разве? — удивилась Оливия. Может ли опасность быть привлекательной? Девушка бросила на пирата быстрый взгляд и почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки. Он задумчиво ей улыбнулся, и она обнаружила, что отвечает ему заговорщической улыбкой.
Пожалуй, надо еще раз взглянуть в подзорную трубу. Галеон выглядел гораздо крупнее их фрегата; его четыре огромных паруса раздувались от ветра. К тому же она разглядела с обоих бортов ряды весел, ритмично погружающихся в воду.
— Идет очень быстро, — задумчиво отметила Оливия. — Он быстрее вашего корабля? В-вы можете в-вычислить его скорость?
Легкое заикание, выдававшее волнение девушки, было тем самым ответом, которого так ждал Энтони, и он удовлетворенно улыбнулся:
— Галеон не такой маневренный, как «Танцующий ветер», и медленнее реагирует на поворот штурвала. Впрочем, на всех парусах и при помощи гребцов-рабов он нас явно обгонит.
— Рабов?!
— Это каторжники. Видите весла?
Оливия кивнула, продолжая смотреть в подзорную трубу.
— Достаточно скоро вы сами почувствуете запах. — Губы Энтони скривились от отвращения, взгляд посерьезнел, исчезло веселье. — Их держат прикованными к веслам. И время от времени поливают водой.
— Какое варварство! — Голос Оливии зазвенел от возмущения. — Вы освободите их, когда захватите корабль? — Энтони усмехнулся:
— У вас нет сомнений в успехе нашего маленького предприятия?
В ответ Оливия сверкнула глазами:
— Разумеется, нет! Я полагаю, что вы тщательно все спланировали. Учли направление ветра, волн, наличие гребцов. Все такого рода вещи.
— Да, конечно, — согласился он. — Все такого рода вещи были учтены.
— Хорошо бы научиться делать такие вычисления, — задумчиво произнесла Оливия. — Математика — мой любимый предмет.
— А разве не греческая философия? — Она на секунду задумалась.
— Иногда я предпочитаю одно, иногда — другое. Все зависит от того, что в данный момент меня заинтересует.
— Понятно. — Веселые искорки в глазах Энтони стали ярче, он взглянул поверх поручней.
— Что в-везет галеон? — спросила Оливия, отбросив на время мысли об учебе. — У него ценный груз, вы не знаете?
— Очень ценный, — ответил он так же серьезно, как и прежде. — Я тщательно выбираю свои жертвы. На его борту золотые дублоны и индийские шелка. У меня такое чувство, что я сумею распорядиться этим добром лучше, чем его испанские хозяева.
— И вы освободите рабов? — настаивала она.
— Если вы так хотите.
— Хочу! — энергично кивнула Оливия. — Это куда более достойная цель.
— Тогда мы совместим пиратство с некоторой дозой филантропии, — заключил Энтони и повернулся к стоявшему за его спиной рулевому: — Джетро, мне кажется, пора перекрыть ему ветер.
Рулевой облизнул палец и подставил его ветру.
— Точно, сэр. Значит, заходим с правого борта?
— Именно. — Энтони перехватил штурвал из рук рулевого.
— Что вы собираетесь делать? — Оливия встала рядом с ним.
— Понаблюдайте за ветром. Он дует справа, с правого борта. Если мы зайдем с этой стороны галеона, то перекроем ему ветер и его паруса повиснут. У него останутся только весла, чтобы продолжать путь, а мы, воспользовавшись его беспомощностью, пойдем на абордаж.
— Интересно, — задумчиво протянула Оливия. — А у вас есть пушки?
— Батарея по каждому борту. Но мы не будем выкатывать их, пока не подойдем совсем близко. Чем позже они догадаются о наших намерениях, тем лучше. — Он взглянул на солнце и с усмешкой добавил, слегка поворачивая штурвал: — Полагаю, мы выбрали самое подходящее время.
— Что вы имеете в виду?
— Днем испанцы очень любят поесть, — ответил он с циничной ухмылкой. — Плотный обед, во время которого вино льется рекой, предполагает длинную сиесту. Животы у них набиты, а мозги затуманены.
Оливия вдруг почувствовала, что проголодалась.
— А у вас на «Танцующем ветре» бывает обед? — непроизвольно вырвалось у нее.
— Вы голодны? — Он взглянул на нее сверху вниз. — Я и забыл, что вы три дня не ели нормальной пищи. Мы пообедаем, как положено, после боя. Сейчас плита на камбузе погашена.
Судно настигало галеон, и атмосфера на «Танцующем ветре» изменилась. Матросы на шкафуте судна больше не смеялись и не пели. Они молча заняли свои места у поручней, став плечом к плечу, напряженные и сосредоточенные. Теперь Оливия разглядела пушки и снаряды.
Едва они приблизились к галеону, как паруса испанского судна захлопали на ветру.
— О, да вы перекрыли ему ветер! — негромко воскликнула она.
И тут через сужающуюся полоску воды до нее донесся голос толстяка испанца в штанах с кружевами и в расшитой золотой тесьмой куртке. Он выскочил на корму, и хотя Оливия не понимала испанского, она без труда уловила смысл сказанного. Капитан галеона в ярости размахивал грязной салфеткой, как будто хотел наполнить ветром обвисшие паруса, и без конца кричал в рупор.
А потом Оливия уловила запах. Отвратительный запах помойки, смесь вони гниющего мяса и собачьей конуры. Закашлявшись, она прикрыла рот рукой. Есть ей вмиг расхотелось.
