Виктория Александер - Визит сэра Николаса
Лиззи спрятала книгу в складках своей юбки и направилась в библиотеку. Она прокладывала себе дорогу сквозь беспорядочную толпу гостей, любезно отвечая на приветствия, но не выражая готовности вступить в дальнейший разговор. У нее сейчас не было ни малейшего желания заниматься светской болтовней с кем бы то ни было, она чувствовала себя слишком возбужденной для того, чтобы выслушивать чьи-то комплименты. Тем не менее до ушей ее долетали обрывки чужих разговоров — главным образом о двух маленьких елочках, установленных на покрытых белым полотном столиках по обе стороны двери в бальный зал. Елочки были увешаны конфетами в бумажках, украшены цветами и гирляндами; на них были укреплены маленькие свечки, которые не зажигали из опасения перед возможным пожаром в результате неосторожности какого-нибудь гостя.
— Королева велела устанавливать на Рождество такие же деревца, как эти, мне кажется, с тысяча восемьсот сорок первого года, — обратилась к своей спутнице одна из дам.
— Мне это очень нравится, — отвечала та. — Это так нарядно и празднично. Я обязательно поставлю елочку у себя в доме на будущее Рождество.
— Я тоже, — подхватила первая. — Герцогиня говорит, что независимо от того, какой выбор сделает королева, сама она на будущий год установит большое дерево с украшениями. Такое, что его придется поставить прямо на пол, а не на стол, и будет оно высотой до потолка.
— Настоящее большое дерево? Прямо в доме? — удивилась вторая леди. — Абсурдная мысль.
Лиззи едва удержалась от смеха. Если ее мать Марианна, герцогиня Роксборо, пожелает установить на Рождество или в любое другое время года у себя в доме большую ель или даже целый лес, она это сделает, невзирая на то, кто и что об этом подумает.
Лиззи подошла к двери в библиотеку, и мысли о елке и Рождестве мгновенно вылетели у нее из головы. Она глубоко вздохнула, толкнула дверь и вошла в комнату.
В огромной библиотеке было полутемно, бесконечные полки с книгами укрыла тень, газовое освещение было приглушено. На мгновение Лиззи испугалась, что он не пришел. Что он вообще не придет. Потом она ощутила облегчение оттого, что пришла раньше, чем он. Быть может, лучше было бы, если бы он и в самом деле не пришел. Это упростило бы ее жизнь. Она со временем позабыла бы о беспокойных и будоражащих чувствах, которые испытывает к нему. Устроила бы свою жизнь так, как это всегда и предполагалось. Вышла бы замуж за Чарлза — мужчину, который всегда ее любил. Которого она сама любила. До Николаса.
— Добрый вечер, Элизабет.
Николас появился из тени в противоположном конце комнаты, у письменного стола.
Она вздрогнула — и оттого, что нервы у нее были сегодня не в порядке, и оттого, что Николас появился так внезапно.
— Добрый вечер, Николас. — Она старалась говорить как можно спокойнее и естественнее. — Хороший вечер, не правда ли?
— Как всегда. Я считал и считаю ваш семейный бал самой большой радостью Святок.
Однако в прошлом году вы не спешили вернуться из вашего путешествия, чтобы успеть на этот бал. И в позапрошлом году было то же самое, и в позапозапрошлом. — Элизабет произносила эти фразы все тем же нарочито беззаботным, шутливым тоном. — По моим подсчетам, вы пропустили три таких вечера.
— Так вы, стало быть, вели счет моим грехам?
— Само собой. — Элизабет улыбнулась. — Вы и ваш дядя такие же члены нашей семьи, как и кровные родственники. И оба, к сожалению, не присутствовали на Рождество у нас в доме целых три года.
Николас усмехнулся:
— Приятно, когда по тебе скучают.
— Насколько я понимаю, нам скоро снова предстоит скучать по вас.
Элизабет и тут не изменила выбранному ею тону, словно отъезд Николаса был для нее самым обыкновенным делом. И не особо ее затрагивал.
— Я уезжаю завтра. — Николас на секунду задержал взгляд на лице Элизабет. — Должен признаться, я удивлен, что вы пришли сюда. Я ждал Джонатона. Слуга передал мне, что ваш брат хочет видеть меня и поговорить о моем путешествии.
— Не сомневаюсь, что он появится с минуты на минуту. — Лиззи пожала плечами, с трудом подавив желание сообщить Николасу, что Джонатон знать не знает о встрече в библиотеке, якобы им назначенной. — А до тех пор вы, быть может, расскажете мне о ваших планах?
Николас рассмеялся — мягко и негромко, и этот смех отозвался в сердце у Лиззи.
— Собственно говоря, рассказывать особо не о чем. Я намерен проверить, уцелели или нет вложения, сделанные моим отцом, и попытаться их спасти. Кроме того, я хочу сколотить собственное состояние, занимаясь морскими перевозками или торговлей.
— Разве это так просто? — удивилась Лиззи и покачала головой. — Достаточно только сказать: «Я приобрету состояние», поехать в чужие края — и непременно добиться желаемого?
— Разумеется, — ответил Николас с самым серьезным видом, хотя в глазах у него промелькнула смешливая искорка.
— И вам не кажется странным, что на свете не столь уж много состояний, сколоченных легко и просто? Я хочу сказать, что, если это так несложно, в мире не было бы бедняков. Все преуспевали бы и все были бы богаты.
— Я выразился неточно, это, разумеется, не слишком просто. По правде сказать, Элизабет, я не уверен, что добьюсь успеха. Однако у меня нет иного выбора. — На губах у Николаса промелькнула мимолетная улыбка. — И я не собираюсь возвращаться домой, пока не добьюсь цели.
— И вы непременно должны уехать? — неожиданно для самой себя спросила Лиззи. — Ведь вы могли бы приобрести собственное состояние и в Англии. Кроме того, вам предстоит стать следующим графом Торнкрофтом со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе и унаследовать значительное состояние. Разве этого недостаточно для любого мужчины?
— Дело не только в богатстве, хотя на первый взгляд может показаться, что это так. Это скорее вопрос… — Николас умолк, подыскивая подходящее слово.
— Чести? — подсказала Лиззи, надеясь, что он не примет именно это слово: честь — единственное, против чего она не посмела бы возразить.
— Вот именно. — Он улыбнулся, и у Лиззи упало сердце. — Но пожалуй, лишь отчасти. Здесь имеет место также и гордость. — Николас немного подумал и продолжал: — Я хочу искупить ошибки отца, и это для меня вопрос чести. И я хочу добиться успеха независимо от того, кто я есть.
— Гордость? Он кивнул:
— Я не хочу, чтобы моя собственная жизнь определилась только благодаря происхождению и судьбе. Без малейших усилий с моей стороны. Я понимаю, что это обычно для людей нашего круга, но сам я считаю подобное положение вещей малоприятным. Пусть это кажется странным, но так уж я устроен, ничего не поделаешь. Разумеется, когда настанет время, я буду счастлив принять титул, так как это мой долг по отношению к семье и так как этого хочет дядя, которого я очень люблю.
