Кристофер Гортнер - Заговор Тюдоров
– Для такого вот случая и сберегала. Там отрежешь поменьше мяса, тут продашь лишний кусочек масла – так и наберется.
Я стал было объяснять, что у меня есть деньги, которые дал Сесил, но мистрис Эшли оборвала меня, вскинув руку:
– А я говорю, бери. Не считать же тебе при дворе каждый грош, особенно если хочешь прийтись по нраву королеве.
Взгляд ее проницательных глаз встретился с моим.
– Кейт места себе не находит, – сказала экономка, и я оцепенел. – Вслух она, конечно, слова не проронит, понимает, что ты исполняешь свой долг, но ей страшно, что теперь и ты едешь прямиком навстречу опасности.
– Да, знаю, – негромко ответил я, – но ведь при дворе никому не известно, кто таков этот Дэниел Бичем.
Произнеся вслух ложное имя, я потрогал подбородок. Густо отросшую золотисто-рыжую бородку я подровнял по линии челюсти и оставил модный завиток в виде запятой под подбородком. С бородой и длинными волосами я и сам-то едва себя узнавал. Будет ли этого достаточно? Смогу ли я вернуться ко двору, никому не напомнив неотесанного оруженосца, который разрушил замыслы Нортумберленда?
– Совсем не похож, – заверила мистрис Эшли, словно прочтя мои мысли, и обхватила ладонями мое лицо. – Кейт без тебя не может. Хоть она и останется здесь, но сердцем будет с тобой. Как и все мы. Нам ведь только одного и надо – чтобы ты и ее высочество вернулись в целости и сохранности.
К горлу подкатил тугой комок.
– Недурно же вы меня подбодрили, – пробормотал я.
– А я и не собиралась тебя подбадривать.
С этими словами мистрис Эшли похлопала меня по щеке. Я обнял ее и на миг позабыл обо всем, с головой погрузившись в ее запах – свежий запах трав, льняного масла и всех простых вещей, которые составляют основу бытия.
– Ну вот еще, – пробормотала она, отстраняясь. – Хватит. Ступай, уже поздно, а у тебя впереди долгий путь. Да и парнишка волнуется, ждет тебя не дождется.
– Парнишка? – вздрогнул я.
Мистрис Эшли улыбнулась.
– А ты думал, мы и впрямь отпустим тебя одного? Перегрин поедет с тобой. – Она погрозила пальцем, на полуслове оборвав мои возражения. – Он бы так и так не остался. Сам знаешь: едва ты вышел бы за порог, он бы со всех ног помчался следом.
Глава 3
Когда мы спустились во двор, я увидел Перегрина. Держа в поводу своего коня, он кутался в плащ, густые кудри его были упрятаны под шерстяную шапочку. Мистрис Эшли была права: вздумай я оставить мальчишку в Хэтфилде, у меня ничегошеньки бы не вышло. Мне отчаянно не хотелось вновь подвергать его опасностям двора, но Перегрин всегда служил мне на совесть. Он даже спас мне жизнь, причем дважды, как он любил напоминать. Я не мог бы найти более преданного спутника.
Кейт, осматривавшая сбрую Шафрана, обернулась.
– Ну как, готовы? – спросила она с наигранной бодростью.
– Я – да, а вот он еще не готов, – ответил я, указав на Перегрина.
Тот открыл было рот, но я не дал ему возразить.
– Ты всегда будешь делать только то, что я велю. Никаких вопросов. Никаких домыслов и возражений. Ты будешь моим оруженосцем, а оруженосец должен быть всегда под рукой и всегда готов исполнить приказ хозяина. Я не желаю гадать, в какую передрягу ты соизволил угодить. Понятно?
– Да, хозяин, – негодующе буркнул он.
Кейт поправила на мне плащ.
– Береги себя, – сказала она, голос ее дрогнул.
– Кейт… – Я потянулся к ней.
Она быстро отступила:
– Нет. Никаких прощаний.
Я неотрывно смотрел ей в глаза.
– Даю слово, я при первой же возможности пошлю тебе весточку.
– Не надо.
Кейт вложила в эти два слова все, о чем мы не осмеливались говорить вслух, в том числе и то, что я мог выдать себя, едва взявшись за перо.
– Просто возвращайся, – прибавила она и, протиснувшись мимо мистрис Эшли, скрылась в арочном проеме, который вел в дом.
Я рванулся было следом, но мистрис Эшли остановила меня:
– Оставь ее. Уж я за ней присмотрю. Лучше поезжай, пока она не передумала и не велела седлать свою лошадку.
Я вернулся к Шафрану. Конь фыркал, ему не терпелось тронуться в путь. Запрыгнув на подставку, Перегрин вскарабкался на спину серого в яблоках мерина.
Мы выехали на дорогу. Оглянувшись, я увидал мистрис Эшли, одиноко стоявшую перед домом из красного кирпича. Цепкий плющ взбирался по стенам, обретая бурый оттенок в тех местах, где его побеги оплетали окна. Мистрис Эшли прощально подняла руку. Я все глядел назад, покуда и она, и Хэтфилд не скрылись из виду.
Кейт я так и не увидел, но знал, что она стоит за одним из окон и неотрывно смотрит мне вслед.
* * *Было свежо и зябко, солнце размытым пятном проступало в белесой пелене неба. Покинув границы поместья, мы перешли на галоп – лошадям не терпелось размяться. У меня не было ни малейшего желания нарушать тишину пустопорожними разговорами. Перегрин, почуяв мое настроение, тоже помалкивал – по крайней мере, до тех пор, пока мы не остановились пообедать. Пока я нарезал сыр, оленину и хлеб, он наконец решился задать вопрос, которым, вне всяких сомнений, мучился еще с визита Сесила. Стремясь вызнать цель нашей поездки, Перегрин, по обыкновению, подслушивал все, что только мог.
– Принцесса в опасности? – спросил он, набивая рот хлебом.
Перегрин отличался знатным аппетитом, но при этом оставался худ как щепка. Глядя, как он ест, я всякий раз невольно думал о том, сколько довелось ему голодать за его недолгую жизнь.
– Жуй хорошенько. Да, вероятно, она в опасности. А может быть, и нет. Я пока не знаю. Именно затем я и еду ко двору, чтобы это выяснить.
На лице Перегрина отразилось сомнение:
– Но… я слышал, как Кейт разговаривала с мистрис Эшли. Кейт сказала, что имперский посланник добивается, чтобы принцессу арестовали за государственную измену.
– Ах, ты слышал? Большие уши когда-нибудь доведут тебя до беды. Ты уже забыл, что я тебе сказал?
– Никаких домыслов, – вздохнул мальчишка.
– Именно. Я не шучу, Перегрин. Это не игра.
– А кто сказал, что игра? – явно оскорбился он. – Но если принцессе и вправду грозит опасность, можешь сказать мне об этом прямо сейчас. Должен же я знать, что творится вокруг?
– Нет, не должен. От тебя требуется одно: делать все, как я велю, а иначе, Богом клянусь, я отошлю тебя в Хэтфилд, и если понадобится – связанным по рукам и ногам.
– Хорошо, хозяин.
Перегрин цапнул последний ломтик оленины и запихнул его в рот.
– Скажи мне одно, – промямлил он, жуя, – только одно, и ничего больше.
– Ну?
– Скажи, что не собираешься снова свалиться в реку. Потому что Темза зимой иногда замерзает и спасать тебя будет нелегко…
Перегрин расхохотался, ловко увернувшись от моей карающей руки. Смех у него был замечательный, настоящий мальчишеский смех. Впервые с тех пор, как мы покинули Хэтфилд, я вдруг обнаружил, что улыбаюсь.
